Телохранитель - стр. 33
Вика в то лето ощутила свободу, гульба в квартире все лето шла непрерывно. Перед приездом матери два дня ползала по квартире на карачках, смывала со стен и пола сперму и рвоту, а под диваном обнаружила целую кучу уже засохших презервативов. Казалось, вычистила все идеально, но мать что-то там такое нашла, расшумелась: «Нельзя тебя одну оставить!»
Этим летом они тоже собирались с ребенком вроде бы на Мальту и тоже, считай, на все лето. Вика дождаться не могла лета.
Наконец появилась и она, причем без косметики. Лицо Вики без «боевой раскраски» казалось каким-то беззащитным и совсем детским – хоть тотчас букет хризантем в руки и в пятый класс. Впрочем, не исключено было, что она и чуть поплакала совсем недавно – веки были припухшие и красненькие.
Сначала Ховрина заставили передвигать мебель. Потом пообедали. После этого они пошли с Викой в кино, затем в пиццерию. Вика весь вечер была необычно тихая, ласковая. Все ее постоянное раздражение последних дней куда-то делось. Вид у нее был таинственный. Ховрин даже начал тревожиться, не беременная ли она. Однако ничего такого не говорила, а спросить самому Ховрину про это дело показалось неудобным. Потом пошли к Ховрину, у которого мать была на работе. Дома долго пили чай. Потом перестилали белье на постели. Кстати, у Вики была подружка Настя. Она работала горничной в отеле. Убирала, меняла постельное белье в номерах много раз за день.
– Как она может? Я больше всего ненавижу надевать пододеяльники, а она делает это сто раз за день. Бр-р-р…– содрогнулась Вика, увязая в пододеяльнике.
И еще у нее была особенность:
– Не могу касаться бархата – меня сразу в дрожь бросает!
Ховрин только похахатывал.
Три дня прошли спокойно. Наступил четверг. К четвергам Ховрин начал относиться с некоторым внутренним трепетом. За последний месяц четверг явно становился потенциально самым опасным днем недели. В этот день нужно было сделать пеший проход домой, а это стало опасным. Решение было простое: взять у кого-нибудь на время машину. У Саши Земскова -Зимы был в пользовании старый «жигуль-шестерка» на ходу: продать сложно, выбросить – жалко. Зима согласился сразу:
– Забирай и катайся – она мне нахер не нужна!
Вечером Ховрин подогнал к школе «шестерку», которую драил целое утро. Одних окурков выкинул из салона чуть не полведра. Катя посмотрела на нее с изумлением.
– Я в это ржавое ведро ни за что не сяду! – На ее лице отразился ужас.
– Нормальная машина! – Ховрин похлопал ладонью по гулкой, слегка помятой крыше. – Прет только так! Но на ста десяти начинается сильная вибрация от кардана. Страшно, что развалится. Но по городу такая скорость и не нужна. Нам только до метро доехать.