Тексты магии и магия текстов: картина мира, словесность и верования Восточной Азии - стр. 23
В рассматриваемом нами свитке и его возможном китайском прообразе акценты расставлены по-разному. В традиционных иллюстрациях к притче центральной фигурой является Будда, часто он изображался крупнее двух других мудрецов. На нашем же свитке немного крупнее изображен японец. Традиционно у бочки с уксусом все три фигуры расположены, не находясь в сколько-нибудь выраженной близости между собой или обособленности друг от друга. В то время как на нашем свитке японец и европеец сидят близко друг к другу, а китаец несколько в стороне.
Сюжет притчи «Три мудреца пробуют уксус», вероятно, был популярен в Японии на протяжении веков и стал элементом культурного кода японцев. Великий Сэссю: (1420–1506) в триптихе «Три вероучения и Лотосовый пруд» (Санкё: хасу икэ)[25] также изобразил этот сюжет, несколько изменив композицию китайской версии. Он расположил Будду и Лао-цзы сидящими рядом, а Конфуция не только напротив них, но на расстоянии от обоих, спиной к зрителю и смотрящим в сторону. Помимо того, художник усилил буддийскую составляющую двумя дополнительными частями с изображением лотосов, священного цветка буддизма, символизирующего мудрость, духовную чистоту, просветление и нирвану. Представляется, в этом триптихе буддийский монах Сэссю: выразил преклонение перед буддизмом – учением, с его точки зрения, не сопоставимым с другими духовными концепциями. Думается, что автор свитка скорее мог рассматривать в качестве прототипа триптих Сэссю:, чем китайские иллюстрации.
Представления жителей Японских островов о триаде расширились благодаря привнесенным материковым религиозным учениям, что позволило трактовать триаду уже в рамках многосоставного полирелигиозного комплекса. Пожалуй, одной из наиболее распространенных интерпретаций было проецирование буддистской триады на троицу «родных божеств», а одним из первых религиозно-философских обоснований, посвященных «соотношению трех заимствованных религиозно-философских учений (буддизму, конфуцианству и даосизму)», было сочинение монаха Ку:кай «Три учения указывают и направляют» (797) [Кукай, 2005]. Любопытно, что еще один этап переосмысления триады, вероятно, произошел в период заимствования, начиная с XVI в., достижений западной культуры, но не под влиянием христианства, которое было принято не везде и не полностью, а главным образом европейской научной мысли. Думается, что наш свиток и является примером этого переосмысления. Тем более что со временем под влиянием новых научных, идеологических и иных предпочтений изображение продолжает изменяться.