Технология власти - стр. 2
Неожиданный успех моей первой книги о правлении Сталина («Sta-line au pouvoir», Paris, 1951), сразу же переведенной на другие иностранные языки, вдохновил меня на продолжение взятой темы. Я начал писать новую книгу о становлении сталинского режима, но уже в мемуарном плане, исходя из двух пунктов наблюдения: Москвы и Кавказа.
Едва кончил я одну треть новой книги, как в то историческое утро 6 марта 1953 года диктор немецкого радио с холодным равнодушием, будто речь идет о каком-нибудь обычном смертном, известил своих слушателей: «В Москве умер генералиссимус Сталин».
Странное дело, меня это сообщение тоже не «потрясло», ибо я почему-то считал, что Сталину назначена смерть с того дня, как объявили о его болезни. В тот же день я написал некролог в журнале «Свободный Кавказ», который я тогда издавал. Вопреки завету древних римлян я о покойнике говорил только плохое. Поэтому некролог вышел очень желчный: «Сталин, наконец, умер. Перестало биться волчье сердце и работать дьявольский ум. Ушёл человек, в котором не было ничего человеческого – ни души, ни любви, ни жалости. Холодная жестокость профессионального палача и звериный инстинкт самосохранения роднили его больше со звериным племенем, чем с родом человеческим.
Ушел человек, который обессмертил свое имя миллионами смертей самых человечных из людей в чекистских подвалах, сибирских тайгах, колымских рудниках, среднеазиатских песках и кавказских горах.
Ушел человек, который создал, укрепил и расширил беспрецедентную систему государственного рабства и черного мракобесия.
Ушел человек, который вырастил по своему образу и подобию целый легион народных палачей, жадно ухватившихся за осиротелый трон.
Ушел человек, который создал и вырастил первоклассную армию международных мастеров восстаний, революций и войн, готовых ввергнуть человечество в новую катастрофу за идеи системы усопшего полубога.
Ушел человек, который на протяжении тридцати лет безнаказанно плавал в море крови наших отцов и братьев, в реках слез наших матерей и сестер.
Ушел самый проклятый из всех проклятых людей, которые когда-либо шагали по этой земле…
Осиновый кол в его могилу!
Вечное проклятие его памяти!!
Истребительная война его наследству!!! Таков приговор наших народов. Таков он будет и у будущих поколений». (Журнал «Свободный Кавказ», № 3 (18), март 1953 г.)
Вот так «попрощавшись» со Сталиным, я бросил писать книгу о мертвом тиране, которая теперь никому не нужна.
Через три года, когда я прочел доклад Хрущева на XX съезде о преступлениях Сталина, в котором незадачливый первый секретарь противопоставлял Сталина Ленину, а сталинщину – советской системе властвования, я понял, что напрасно я бросил писать новую книгу, тем более, что умер Сталин, а не сталинская система. Мне было ясно, что осуждая Сталина за инквизицию, все же нельзя было ни противопоставлять его Ленину (сегодня это уже поняли и в Кремле), ни умалять его феноменальные достижения как «технолога власти». Я решил «реабилитировать» Сталина. Урывками, в свободное от службы время, я писал эту книгу с мая 1956 по май 1957 года. При этом я отказался от первоначального чисто мемуарного плана, хотя сохранил первую мемуарную часть, чтобы показать атмосферу времени. Так родились мемуарно-исторические очерки «Технологии власти». Я по опыту знал, что книга дойдет до партийной элиты, но я никогда не думал, что она дойдет и до честных советских граждан. Поэтому приятнейшим сюрпризом для автора явился тот факт, что «Технология власти» нашла через Самиздат дорогу и к советскому читателю. Это обстоятельство не могло не озадачить партийных идеологов. Как реагировать на книгу? Объявить книгу «клеветой на т. Сталина» после XX и XXII съездов было невозможно. Тогда пришлось бы объявить и эти съезды «клеветническими». Изобретательные жандармы от литературы нашли выход: дискредитировать книгу в подполье устами лжедиссидентов, дискредитировать автора в советской печати, сочинив ему новую «биографию»: автор – «враг народа» тридцатых годов, «фашист» и «каратель» сороковых годов, шовинист и русофоб семидесятых годов… Первую попытку сочинить мне такую биографию предприняла газета «Советская Россия» в самом разгаре судебных процессов над диссидентами.