Театр - стр. 3

– Дело в том, что у меня есть сценарий, над которым я работаю последние десять лет. Безумный, как вы понимаете. И никому к черту не нужный. Но он стоит того, чтобы быть поставленным! Я вас уверяю. И мне нужны актеры. Мне нужны вы, Саймон! А вам… разве не тянет вас душа обратно на сцену? И, – она вдруг улыбнулась, словно выкладывая козырного туза, – разве не мечтали вы, как любой порядочный актер, сыграть Гамлета?..

Окончательно опешив, Саймон уставился на нее с открытым ртом. Множество «но» крутилось на языке, но он молчал, завороженный. Ее речь разбудила в нём что-то, и теперь казалось, будто ночь посвежела, а собственные глаза пылают потусторонним светом.

Да, он не театральный актер, а она говорит явно о театре. Да, ни к каким Гамлетам он не стремился – у него всегда было гангстерское амплуа. Да, он по-прежнему не понимает, как всё это вообще можно устроить. Да, в конце концов, она – сумасшедшая старуха, и это далеко не симпатично, но черт возьми!

– Я в деле.

Неужели – спустя шесть гребаных лет после смерти и краха – он всё же вернется к нормальной жизни?..

Дэйзи Крим, утонченная дива, словно сошедшая с кинолент середины века, скользила среди сородичей, раздавая улыбки и приглашения на премьеру. Ей отвечали восхищением и комплиментами, за которыми стояло холодное снисхождение. Ей отвечали ровно в той степени приветливо, чтобы по поводу фальшивости улыбок не возникало вопросов. Впрочем, Адалин не была уверена, что ее «прима» в курсе этого. Дэйзи Крим была красоткой, неплохой актрисой и шикарной певицей, но в остальных ее качествах Адалин сильно сомневалась.

Сегодняшний Элизиум – собрание немертвых – проходил в большом музейном зале, закрытом на реставрацию. По слухам, кто-то собирался здорово нажиться, заменяя экспонаты подделками и продавая оригиналы. Впрочем, Адалин это мало волновало.

Она нашла взглядом Саймона – скрестив руки на груди, тот стоял символически близко к дверям и болтал с соклановцами. Адалин неоднократно просила его отправиться на этот их рейв или гвалт и рассказать о постановке там, но Саймон лишь закатывал глаза.

– Я вообще не считаю, что нам стоит показываться Элизиуму, – повторял он всякий раз не слишком убежденно.

– Я достаточно писала в ящик, – сухо отзывалась Адалин. – Нам нужен зритель – зритель, достойный нашей работы. Тот, кто поймет. И разве ты сам не хочешь засветиться?

Саймон пожимал плечами.

Что ж, может, и к лучшему, что он не стал звать этот сброд. Не каждый бессмертный поймет ее трехмерную аллегоричную автобиографию пробужденной Офелии.