Театр - стр. 2

– Вы что, актер?

– Ну, в прошлом…

– Серьезно? – пергаментная кожа дамы складывалась в узоры мелких морщинок, меняясь подобно калейдоскопу при любой мимике. – Я, к сожалению, не смотрела этот сериал. Вы где-нибудь еще играли?

– Это единственная громкая роль. Ну, как «громкая»…

Внутри нарастало колючее раздражение – неизменный спутник Саймона с тех самых пор, как он умер. Особенность клана.

– А как вас зовут? Или сценический псевдоним?

– Саймон Гретт.

Она повторила его имя с долей изумления.

– Вот откуда я вас знаю. Неофит клана дикарей?

Саймон не сдержал горький смешок. Как это было наивно и нелепо! Внутренний зверь снова заворошился.

– Действительно, мэм. Один из сотни в этом городе.

– Не обижайтесь, пожалуйста – я обязательно посмотрю сериал, – заверила она с почти чувственной страстью в голосе.

– Да что, дела минувших дней, – Саймон пожал плечами. – Кстати, просьба: лучше не говорите мне «не обижаться», – он слабо постучал себя по груди, как будто кто-то вне клана мог это понять. – А ваше имя?..

– Адалин Морган. Я немногим старше вас.

– И вы… искали меня? – наконец поднял он интригующую тему.

Вдвоем они свернули на широкую улицу, где гул проносящихся мотоциклов и музыка, шлейфом летящая за ними, разбавляли тишину.

– Не то чтобы… Я не совсем знаю, как это объяснить.

Молчание Адалин неприлично затягивалось, и Саймон рискнул зайти с другой стороны:

– Могу я поинтересоваться… какого вы клана?

Женщина покосилась на него и потеряно опустила взгляд.

– Вы всё правильно поняли.

Саймон вскинул брови, ожидая продолжения, но Адалин лишь задумчиво молчала, ступая с ним нога в ногу. Длинные светлые волосы с проседью шевелились за ее спиной.

– Саймон, вы сказали… «дела минувших дней». Вы правда отказались от актерской карьеры? – Адалин проникновенно заглянула ему в глаза, все больше ставя в тупик.

Саймон горько усмехнулся, в недоумении от происходящего:

– А, по-вашему, ее можно сохранить в нашем состоянии?

Адалин отвернулась и долго шагала в безмолвии, сцепив руки за спиной. Выражение ее лица, вся фигура – казались самим воплощением меланхолии. Затем она резко остановилась и оборвала молчание:

– Просто, видите ли… я драматург, – она приковала Саймона твердым взглядом. В немолодом низком голосе зазвучала болезненная самоирония. – Я… Вы могли слышать обо мне как о «той ошибке 90-х». Я дитя Сары Хельтон. Вы спрашивали клан? На мне и всех моих родичах лежит печать безумия.

Саймон вежливо кивнул. Вот, значит, как. Линия крови, печально известная как пристанище для пророков и сумасшедших. Он не знал, как реагировать на эту новость.