Те, кто в опасности - стр. 10

– Как ваша простуда, Агата? Сегодня вы не так хрипите, как вчера.

– Мне гораздо лучше, миссис Бэннок. Спасибо за заботу.

Вот за что ее любят работники – за заботу, пока кто-нибудь не ошибется. Тогда она безжалостно увольняет. Хейзел закончила разговор с Агатой и сверила часы с циферблатом на стене. На борту «Влюбленного дельфина» то же самое время. Хейзел не нравилось, как Генри назвал их яхту, и она всегда называла ее просто «Дельфин». Из уважения к памяти мужа она не могла переименовать ее; к тому же Генри заверял, что сделать это значило бы навлечь на себя невезение. Название – единственное, что не устраивало Хейзел на судне: 125 метров самой сибаритской роскоши, двенадцать гостевых кают и просторные апартаменты владельца. Столовая и другие помещения украшены многоцветными фресками работы модных современных художников. Четыре мощных двигателя позволяют яхте пересечь Атлантический океан за шесть дней. Яхта оборудована всеми последними достижениями навигационной техники и электронных средств связи; игрушки на борту Хейзел способны изумить даже самых привередливых и избалованных гостей. Хейзел набрала номер капитанского мостика, и ей ответили еще до второго гудка.

– «Влюбленный дельфин». Мостик.

Она узнала калифорнийский акцент.

– Мистер Джетсон?

Старший помощник. Как только он понял, кто звонит, его голос исполнился почтения.

– Добрый день, миссис Бэннок.

– Можно поговорить с капитаном Франклином?

– Конечно, миссис Бэннок. Он рядом со мной. Передаю трубку.

Джек Франклин поздоровался, и Хейзел сразу спросила:

– Все в порядке, капитан?

– Да, миссис Бэннок, – заверил он.

– Где вы сейчас?

Франклин прочел координаты на мониторе данных со спутника, потом быстро перевел их в более понятную форму:

– Мы в ста сорока шести морских милях к юго-востоку от Мадагаскара, идем курсом на остров Маэ Сейшельского архипелага. Ожидаемое время прибытия на Маэ – в полдень в четверг.

– Вы сильно продвинулись, капитан Франклин, – сказала Хейзел. – Моя дочь с вами на мостике?

– Боюсь, что нет, миссис Бэннок. Мисс Бэннок рано ушла к себе и попросила подать ужин в вашу каюту. Прошу прощения, я хотел сказать, в ее каюту.

Когда миссис Бэннок не на борту, дочери позволено занимать ее апартаменты. Франклин всегда считал, что картин Гогена и Моне и люстры работы Лалика[11] многовато для невоспитанного подростка, девчонки, считающей себя не менее важной персоной, чем ее знаменитая мать. Увы, красивая, но неприятная маленькая стервоза была единственной слабостью Хейзел Бэннок.

– Пожалуйста, соедините меня с ней, – велела Хейзел Бэннок.