Те, кто не любят собак и шутки - стр. 3
Макс на секунду остановился перед зеркалом, что висело на стене у входа. В шутку в детстве его называли цыганёнком из-за кудрявой шевелюры и смуглой кожи и пугали, что однажды его украдут «свои». И его действительно украли, но только не они. Макс тяжело вздохнул и пригладил волосы руками. За год его чёрные кудри отросли почти до плеч и местами сбились в подобие колтунов. Он уже три расчёски сломал, пытаясь их расчесать, но категорически отказывался подстригаться. Как только ножницы касались его шевелюры, он сразу вспоминал грубые ручища горных гномов, которые брили детей наголо и при этом больно дёргали за уши и волосы.
Макс отмахнулся от воспоминаний и уселся за стол. Тёплые блинчики и ароматный чай быстро развеяли мрачное настроение.
– Максим, я тут подумала… – начала мама, подсыпая муки в тесто. – Ты учился без каникул, наверное, очень устал и, если хочешь отдохнуть, то…
– Зачем мне каникулы? – он пожал плечами. – Мои сверстники уже в седьмом классе, а я только началку заканчиваю. Да и ты бросила работу, чтобы со мной заниматься. Сейчас в сарай сгоняю и сяду за уроки.
Мама не настаивала. Она не часто видела, чтобы дети с таким рвением учились. Макс надеялся, что она гордится им, когда хвалит его за успехи.
Он ещё не дожевал последний блинчик, но уже встал и поспешил на веранду. Из неё вели две двери: одна на улицу, а вторая в кладовку. Макс открыл дверь в кладовку, включил свет и глянул на вёдра, стоявшие у входа. В одном заваренный кипятком комбикорм, а во втором помои с картофельными очистками.
«Ну что ж, всё готово для кулинарного шедевра», – хмыкнул Макс и осторожно потрогал распарившийся комбикорм, тот уже успел остыть.
Не поморщившись, он голыми руками зачерпнул несколько горстей комбикорма, добавил его к помоям и размешал деревянной мешалкой, что торчала из ведра. Сполоснув там же руку, он взял ведро и вышел с ним на крыльцо.
Прохладный осенний ветерок мигом загулял под футболкой. Макс поёжился, но возвращаться за ветровкой не стал и глянул на дворовую обувь. Засунув ноги в галоши, направился в сарай на заднем дворе. Поперёк ограды проходил высокий частокол и разделял её на передний и задний двор. Сразу за частоколом возвышался холм со входом в погреб, где зимой семья Макса хранила картошку. Подножье холма густо заросло кленовой порослью, часть листьев уже пожелтела, а часть ещё оставалась зелёной. Слева от погреба темнела плоская крыша сарая, в той же стороне находилась калитка, ведущая на задний двор.
У калитки его встретил Мальчиш – лохматый двортерьер с большими мягкими ушами. Пёс мордой открыл калитку и приветливо замахал хвостом с налипшими на него колючками. У Макса всегда теплело на душе, когда пёс радовался его приходу. Со слов отца, Мальчиш на дух не переносил двойника. Он рвался с цепи и не переставая лаял, едва груагах в облике Макса появлялся во дворе. Родители даже подумывали взять другую собаку.