Тайный ребенок от ректора. Оттенки прошлого - стр. 7
— Ого! — складываю губы буквой «О» и спрыгиваю со стола. — Извините! Я не знала! И…
— Выдыхай, девочка, — произносит, и его голос и правда срывается, издав скрип под конец. Прокашлявшись, мужчина вновь заговаривает: — Прости. Вот поэтому речь и отдали брату, — произносит и, встав, идёт в другой конец аудитории.
— Я Милена! — представляюсь, направившись за ним. — И для меня большая честь познакомиться с внуком самого Громова! У нас дома висит одна из его последних весенних работ. Я поклонница творчества вашего дедушки! И эта встреча, — тараторю, не зная, как иначе свои эмоции одолеть. — Просто чудо! Я восхищена! У меня нет слов!
— Правда? Поклонница? Моего деда? Это даже хорошо, — поворачивается ко мне, поигрывая бровями и, открыв дверь в стороннее помещение, предоставляет моему вниманию небольшую комнатку с кроватью. — Тогда раздевайся, Милена.
— Чего?!
3. Глава 3. Милена
— Раздевайся, говорю, — повторяет, указав на комнату. — Там вон ткань на кровати лежит. Ею прикройся и мне брюки отдай.
— З-зачем? — уточняю, а то мало ли. А вдруг он фетишист какой-то.
— Подрежу их сейчас и край обработаю заодно. Будут у тебя шорты. Так сейчас вроде тоже модно. Давай, Миленочка, попкой двигай. У меня тоже времени немного, — хлопает меня по мягкому месту, подгоняя к кровати. — И давай скорее. Я тебя за дверью подожду.
— Ага, — всё же соглашаюсь, хоть и выглядит это подозрительного. Да и вообще вся эта ситуация выглядит донельзя странно, неправдоподобно и подозрительно. Стал бы малознакомый мужчина, а тем более преподаватель, звать тебя в аудиторию, где никого нет. Приказать раздеться, а потом всё это шлифануть тем, что якобы зашьёт.
Сам? Мужчина? Будет шить? Или швейные машинки сами шьют?
Дожидаюсь, пока Егор Данилович закроет дверь, и, подойдя, запираю её ещё и на защёлку. Благо она здесь есть и открывается лишь с моей стороны.
Снимаю пиджак, оставаясь в белом топике. Стягиваю брюки, быстро прикрывшись тканью. К счастью, мне везёт, она непыльная и даже не воняет. Наоборот, пахнет каким-то вкусным ополаскивателем, словно только что стираная.
Вешаю брюки на руку и спешу на выход, помня слова мужчины о том, что у него тоже времени немного. И уже собираюсь выйти, когда понимаю, что там, за дверью, Громов теперь не один.
— Олух, — произносит какой-то мужчина в возрасте. — Мало того что голос сорвал, так ещё и рядом с братом сейчас на сцене не стоишь.
— У меня появились дела, — отвечает Громов в свободной манере. Такой, какой в общении со мной даже намёка не дал. — Потом присоединюсь. Да и что изменится от моего присутствия? Вадим что, публики боится? А я ему уверенности прибавляю? Бать, что такого? Дай хоть разок пофилонить.