Тайный ребенок от ректора. Оттенки прошлого - стр. 16
— Да я грязный, — произносит он с неловкостью и смущением. — А у тебя машина вон какая. Красивая. Чистая.
— Химчистка есть, — бросаю ему. — Садитесь.
— Ну ладно, — всё же сдаётся, но перед тем, как всё же сесть, расстилает на сиденье газетку, которая в одном из карманов плаща была. Газетку-рекламу из магазина, в котором я только что была.
Передаю дедушке бумажный пакет с успокоительным, прося положить в сторону, и закрываю за ним дверь. После чего подхожу к настороженной Саре.
— Идём! — кидаю ей. — Полиция точно не за тобой.
— Он же бомж, — шепчет она мне, указывая на дедушку.
— И что? Не человек? — хмыкаю, разведя руками. — Включим вентиляцию воздуха на максимум и всё. А потом в химчистку машину отвезу. Проблем-то! А вдруг у него перелом? Не дай бог!
— Блин! — чертыхается она ещё. — Ну что такое сегодня со мной?
— Сегодня? — с сомнением переспрашиваю. — По-моему, неприятность — это твоё второе имя, Сара. Пошли! При переломе нельзя долго тянуть. Там бывают последствия. Не мне тебе объяснять! Это у тебя папа врач.
— Хорошо, — кивает и в одну секунду оказывается в салоне.
Благо это небольшое происшествие её успокаивает. Она больше не плачется о том, что её отчислят. Наоборот, всю дорогу разговаривает с мужчиной и спрашивает его о том, что у него болит, как болит и не усиливается ли. Наконец-то передо мной дочь врача, а не «тридцать три несчастья и тележка вдогонку».
Не было бы счастья, да несчастье помогло.
До больницы, в которой работает отец Сары, доезжаем быстро. Там звоним дяде Диме и просим принять нас вне очереди. Коротко описываем произошедшее около магазина, но заменяем главное лицо с подруги на моё.
Дмитрий Александрович, забрав пострадавшего, уходит осматривать его, а мы с Сарой остаёмся в ожидании диагноза. Всё это время подруга молчит и смотрит на телефон, ожидая, что позвонят с деканата и сообщат об отчислении. Или из полиции. Но мне врёт, говоря, что просто время засекает.
— Девочки, — наконец отец Сары появляется в приёмном покое и подходит ко мне. — В общем, вывих запястья у него. Не страшно. Уже занимаются этим. А вот бедро бедовое.
— Что там? — сразу же спрашиваю, нахмурившись и готовясь к худшему.
— У него там… — поджимает губы, пытаясь для нас всё на русский и понятный простым смертным язык перевести. — У него протез тазобедренного сустава. И что-то мне не нравится то, что снимки показывают. Вроде бы и на месте всё, но что-то… Не знаю я. Надо это дело смотреть глубже.
— Ну так посмотрите, — не понимаю, о чём он.
— Чтобы смотреть, надо, чтобы он у нас лежал, — понижает голос и отводит нас в сторону. — А я сделать этого никак не могу. Ещё на сутки я его здесь смогу задержать и договориться с начальством, но этого времени будет мало. Платное лечение он не потянет, а на бесплатное у нас очередь. И у этого мужчины нет страховки и паспорта. Можно, конечно, пойти в государственную больницу, но никто его не примет без документов.