Тайные письма великих людей - стр. 38
Генрихъ Клейстъ.
Къ вышеприведенному письму была приложена слѣдующая записка:
Это письмо я рѣшилъ передать завтра вечеромъ вашему отцу. Со вчерашняго дня я чувствую, что не могу остаться вѣрнымъ своему обѣщанію не дѣлать ничего для моей любви, что не было бы обманомъ вашихъ достойныхъ родителей. Стоять передъ вами и не смѣть говорить, потому что другіе не должны слышать этой рѣчи, держать въ моей вашу руку и не смѣть говорить, потому что я не хочу разрѣшить себѣ этой рѣчи, – такую муку я хочу и долженъ прекратить. Поэтому-то я и хочу узнать, могу ли я любить васъ съ правомъ, или не любить васъ совсѣмъ. Если послѣднее, то я рѣшилъ выполнить обѣщаніе, данное вашему отцу въ послѣднихъ строкахъ моего письма. Если этого нѣтъ, то я счастливъ, Вильгельмина! Лучшая изъ дѣвушекъ! Развѣ я черезчуръ смѣло говорилъ съ вашей душой въ письмѣ къ вашему отцу? Если вамъ въ немъ что-либо не нравится, скажите мнѣ завтра, и я измѣню.
Я вижу, что новая заря моего сердца пылаетъ слишкомъ ярко, и черезчуръ замѣтна. Безъ этого письма я могъ бы помѣшать вашему призванію, которое мнѣ все же дороже всего на свѣтѣ. Пусть будетъ то, что пошлетъ мнѣ небо. Я спокоенъ, будучи убѣжденъ, что поступаю правильно.
Генрихъ Клейстъ.
Если завтра вы не откажетесь отъ прогулки, то я могъ бы узнать, что вы думаете и какъ судите о моемъ шагѣ. О путешествіи моемъ я не упоминалъ по причинамъ, которыя вы сами извините. Поэтому молчите о немъ и вы! Мы вѣдь понимаемъ другъ друга.
Франкфуртъ на Одерѣ. 10 апрѣля 1802.
Дорогой Генрихъ! Я не знаю въ точности, гдѣ твое теперешнее мѣстопребываніе, и потому мало вѣроятія, что письмо еще застанетъ тебя тамъ, гдѣ, какъ я слышала, ты находишься; но дольше молчать я не могу. Если я напишу напрасно, то не моя вина, что ты не получишь обо мнѣ вѣсти. Болѣе двухъ мѣсяцевъ провела твоя семья въ Гульбенѣ, и даже отъ нея я не могла узнать, странствуешь ли ты еще среди смертныхъ, или обмѣнилъ уже тѣсныя одежды этого міра на лучшія?
Наконецъ они снова здѣсь, и такъ какъ я черезъ огромную боль поняла, насколько мучительно ничего не знать о томъ, что всего ближе сердцу, то не буду медлить и скажу тебѣ, какъ я живу. Хорошаго узнаешь мало.
Ульрика писала тебѣ, что я имѣла несчастье потерять внезапно любимаго брата, – о томъ, какъ это было мнѣ больно, нечего и говорить. Ты помнишь, что мы съ ранняго дѣтства были лучшими друзьями и очень любили другъ друга. Еще такъ недавно веселились мы съ нимъ на серебряной свадьбѣ нашихъ родителей; онъ покинулъ насъ совсѣмъ здоровымъ, и вдругъ получаемъ извѣстіе о его кончинѣ. Первое время я словно окаменѣла, не говорила, не плакала. Алеманъ, часто бывавшій у насъ въ это печальное время, говоритъ, что его очень пугала моя каменная улыбка. Природа не выдержала этого ужаснаго состоянія, и я тяжко заболѣла. Однажды ночью, когда Луиза послала за докторомъ, такъ какъ у меня было сильное удушье, и я ежеминутно могла задохнуться, – мысль о смерти была мнѣ совсѣмъ не страшна.