Тайны прошлого. Занимательные очерки петербургского историка. От Петра I до наших дней - стр. 46

1710 год был особенно успешным для Петра Великого: за одну военную кампанию русские войска взяли четыре шведских крепости – Корелу, Выборг, Ригу и Ревель. Лифляндия вошла в состав России, и царь стал частенько наведываться в бывшие шведские земли, где увлекся строительством дворцов и разведением регулярных садов. Кажется, царь влюбился в Прибалтику. Ему нравилось здесь решительно все: и европеизированные жители, и мягкий климат, и выгодное географическое положение. Бывая в своем любимом Ревеле (Таллинне), царь заезжал и в Ригу, ее он посетил 9 раз. В одно из посещений Петром этой части Прибалтики и произошла любопытная история, о которой впервые было упомянуто в «Рижских городских известиях» в 1825 году.

В годы Северной войны русские войска часто двигались по дороге, ведущей из Митавы в Ригу. По пути солдаты неизменно маршировали мимо Далбинского церковного прихода, чем основательно обременяли христовых служителей: петровская гвардия шла с грохочущим барабанным боем, а отдельные солдаты не гнушались таскать пасторскую живность с церковного двора.

…Случилось, что как-то мимо храма ехал сам Петр I, направлявшийся в Митаву. Ему навстречу в полном облачении вышел пастор. Предание называет имя церковного служителя – Виттенберг.

Ливонцы (лифляндцы). Гравюра из итальянского издания 1791 г.

Царь покинул повозку и, выслушав приветствие на латинском, поцеловал пастора в лоб. Затем монарх спросил святого отца, далеко ли до Митавы. Поскольку расстояние было неблизкое, а дело шло к ночи, Петр выразил желание ночевать у пастора, причем без свиты. Очевидно, царь не хотел стеснять церковного служителя своим неугомонным окружением, которое могло веселиться до утра…

О чем говорили весь вечер лифляндский священник и русский царь, неизвестно, но расстались они по просьбе Виттенберга: последний откланялся царю и отправился на вечернюю молитву. Предание сообщает, что монарх «отпустил пастора с благодарением и пожеланием ему спокойной ночи».

Прощаясь на другой день, Петр I спросил пастора, не желает ли он испросить «царскую милость». Скромный служитель отвечал царю: «В житейском быту я почти ни в чем не имею надобности; в душевном надеюсь на милосердие Бога, веруя в моего Спасителя, а посещение Вашим Величеством моего дома есть уже такое счастье, больше которого мне уже ничего не нужно». На это Петр философски заметил, что пастор, по его мнению, богаче его, царя, раз не нуждается ни в чем. «Но мне хотелось бы, – продолжал монарх, – оставить тебе что-то на память». Тогда Виттенберг сказал царю, что у него все же есть единственная просьба: он будет очень благодарен государю, если тот избавит его двор от произвола солдат, которые постоянно воруют его домашний скот, а также избавит пасторские уши от беспрестанного боя проходящих здесь военных команд.