Тайны Кипеллена. Дело о запертых кошмарах - стр. 44

– Какого лешего вы ржете, словно лошадь на выгоне?! – раздраженно прорычал Вильк. – И что вы, куць вас задери, делаете в моем доме?

Я честно попыталась ответить, но изо рта вылетел лишь невнятный всхлип, и меня одолел новый приступ смеха, ибо мокрая мышь в гневе, это уже чересчур. А, как говорится, в гневе вы смешны, то есть страшны, в смысле испугалась бы, если б так смешно не было.

Разъярённый Вильк, поняв, что ничего от меня не добьется, попросту схватил за локоть, выволок в коридор, а после выставил на улицу.

– Завтра придёте в чувство, жду от вас объяснений. Ясно?

Он даже не стал ждать ответа, а я успокоилась ещё нескоро и всю дорогу домой глупо хихикала, привлекая внимание припозднившихся прохожих. Перед глазами все ещё стоял герой в полотенце, а воображение подкидывало всё новые варианты развития событий.

Я был вне себя от гнева! Нет, совсем не оттого, что меня увидели в чем мать родила, и не оттого, что при этом выглядел, как дурак. А ведь наверняка выглядел. Ну-ка припомни, друг Бальтазар, когда над тобой в последний раз смеялась девушка? Но все это лирика. В мой дом проникли, а я узнал об этом в последнюю очередь. Ловчие заклятия не сработали. Хотя, чему удивляться? В последнее время прихожу домой только спать, совершенно забросив свое жилище на произвол судьбы. Охранные чары износились, ослабли – и вот результат. А домовой бестолковейше проморгал незваную гостью. И зачем только держу в доме это мохнатое недоразумение?

– Пронька! Куда ты залез, чудище лопоухое?! – прорычал я, тщетно пытаясь найти пару от носка.

Домовой сердито сопел где-то за печкой.

– Где брат-близнец этого носка?

– Моль пожрала, Бальтазарушка, – злорадно донеслось из-за печки. – Ты их почаще в кабинете оставляй, она все твои носки слопает!

– Я, что, запер носки в кабинете?

– Да, ты, Бальтазарушка, давно в облаках летаешь. Так что, ничего удивительного.

Оставалось только пожать плечами. Если честно, в последнее время предпочитаю работать на кухне, ибо в кабинете царит жуткий бардак, а прибраться все руки не доходят. Проньку же не пускаю туда из-за охранных чар (будь они неладны), направленных на нечисть.

Я сменил гнев на милость.

– Ладно… Пронь, приберись в кабинете. Там все равно охранка поломана. Только бумаги никакие не выкидывай.

– Вот всегда так: Пронька то, Пронька это… Нет, чтоб молочка налить или сметанки, – недовольно бухтел домовой, вылезая из-за печки. – Как девке этой белобрысой, так канхветы посылаешь… а она опосля в дом без спросу лезет!