Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 2 - стр. 112

Политическая полиция действовала вполне эффективно, но конечный результат ее деятельности зависел от политического режима и поддержки его народными массами.

Фраза, вынесенная в заголовок, приводится в документах Департамента полиции как цитата из оппозиционной прессы[221], но вполне адекватно отражает крестьянское восприятие действительности. Правительству и помещикам, как проводникам его воли на селе, не доверяли, в самых, казалось бы, благих намерениях власть предержащих искали подвох. Это проявилось и во время отмены крепостного права и во время осуществления следующей масштабной аграрной реформы – столыпинской.

Всеподданнейший отчет III отделения за 1861 г. сообщает: «…Крестьянами постоянно выражалась непоколебимая вера в Царскую волю. Одно опасение уклониться от оной и вновь подвергнуться крепостной зависимости доводило их до ослушания по сомнению вообще в помещиках и чиновниках, которых они во многих местах обвиняли в сокрытии настоящего Манифеста. Это сомнение подкрепили впоследствии разнесшиеся повсюду слухи, что по истечении 2-х летнего срока будет объявлена новая полная воля с дарованием земли, и что этого права будут лишены те, которые согласятся на предлагаемые теперь помещиками условия»[222]. Реализация столыпинской реформы тоже, как известно, была связана с немалыми трудностями. Причем исходили они не от бюрократических препон, как это обычно случается в нашем царстве-государстве, а от самой деревни, усугубляясь различными слухами, которые, как и раньше, могли носить самый фантастический характер.

Политическая полиция, всегда озабоченная этим предметом, слухи тщательно фиксировала, и в нашем распоряжении имеется чрезвычайно информативный источник – отчеты о настроениях населения, которые составлялись в 1909–1915 гг. (Ф. 102. Оп. 255. Д. 54–58). Эти отчеты (или отзывы) ежемесячно направляли в Департамент полиции губернаторы в связи с распоряжением председателя Совета министров и министра внутренних дел П. А. Столыпина (циркуляры от 8 мая и 16 ноября 1907 г. за № 290 и 695).

И если мы сравним данные начала XX века с той информацией, которая приводилась в нравственно-политических отчетах III отделения, мы увидим, как мало, в сущности, изменилось. К примеру, в отчете за 1839 год имеются сведения о весьма распространенном в России бедствии – пожарах и о тех объяснениях, которые давала им народная молва. «Пожары сии приписывались … поджогам. …Распространились слухи, что поджоги производят помещики для разорения своих крестьян, которые назначены быть вольными или отданными в приданое ее императорскому высочеству Великой Княгине Марии Николаевне. Говорили о появлении покойного Великого Князя Константина Павловича; о казни дворянам и наконец поверили, что поджигает правительство для переселения усадеб по новому плану. …Говорили, что Его Высочество Наследник женится на дочери турецкого султана, и на радостях сожгут три губернии. Крестьяне верили!»