Тайна Тавантин-Суйю. Научно-фантастический роман-предостережение - стр. 48
Илларион внимательно выслушал и заметил:
– Столько экзотики! Ведь она усложнила работу. Почему ты отказался от Реконструкции на материале Древней Греции, ведь там много проще?
– Нисколько! – не согласился в который раз с очередным, на сей раз невольным, оппонентом, Гилл, – По Элладе только считается, что известно всё. Но там столько наслоений-искажений, что никому не разобраться. Чтобы Реконструкция там принесла успех, потребуется разгрести столько завалов! Задача не одной жизни и не одного человека. Да и не дадут – ведь придётся по пути продвижения к истине развенчать многие устоявшиеся заблуждения.
– Всё дело в критерии достоверности? – зрело спросил Илларион.
– Именно. Порог достоверности у нас – до восьмидесяти процентов. Мы его превысили. По Греции он не поднимется выше сорока.
– Мама помогла?
– Мама? – Гилл на секунду задумался, – Да, и она тоже. Но открытия в Лабиринте не исследованы, конкретики не добавили. Но Лабиринт прибавил мне уверенности. Веры! Предки – из умных – любили повторять: «По вере да воздастся». А самым трудным для меня было «выбить» терминал Хромотрона. Гомер… Гектор помог.
– Будто ты сам бы не справился, – не согласился Илларион, – Зачем тебе Еремей? Ну какая от него польза? И на вид – женщина! Они с Фриксом на самом деле в постельной связи?
Гилл покачал головой и посмотрел на сына. В одеянии принца-Инки он так органично соответствует иллюзорно реставрированному Коско! Да, присутствие Иллариона на площади – ещё доля процента в достижении успеха.
– Имя жизни Еремея – Гектор. И прошу называть его только так. Гектор – умница, и только я по старинной дружбе называю его Гомером. И прекрасно, что мой куратор – именно он. Между мной и Консулатом он как буфер, решает все административные вопросы, которые могут погубить любого художника. К каковым я себя с долей гордыни отношу. А их связь с Фриксом – за что судить? Ведь у нас такое в норме, свобода в выражении любого чувства, только бы не мешало общим целям. А Фрикс – чтобы поставить ещё одну точку – тоже мой друг. И величайший штайгер века. Это он подсказал идею исследования пещеры с лабиринтом. Вдвоём они стоят десятерых…
«Греция, Рим… Оскомина от этих понятий. Кадм, вице-консул Южной Америки, не меньше меня понимает, почему я прикипел к региону на его территории. Но он не любит слабых профи, и не доверяет мне до конца. К сожалению, ранее мы не были знакомы. Кадм не уверен, что у меня что-то выйдет. А излишнего пустого внимания к артефактам он не желает. Правильная позиция: цивилизация, если коснётся равнодушной рукой, уничтожит непонятое в один момент. Я исследовал всю ленту побережья к западу от Анд. И нашёл несколько ключевых точек для Реконструкции. Коско выбран в итоге длительных раздумий. Взять Тиа-Ванаку: наверняка буквально допотопное строение, от которого мало что осталось. Видимо, Инки многое взяли для себя оттуда. И пытались усвоить опыт прошлых поколений, живших до Великого Потопа. Позже они позабыли уроки предшественников, поставив впереди сиюминутные интересы империи. Уверен, виной тому, ведущему к гибели повороту, послужила политика жрецов, стремившихся к усилению влияния на короля, к власти над миром. Огромный холм, возведённый на фундаменте из громадных камней – для чего? А два каменных гиганта в длиннополых одеяниях? Представители уничтоженного племени высокорослых, могучих людей? Ещё несколько странных каменных сооружений. По преданию всё это, а также то, о чём мы не знаем, возникло чудесным образом за одну ночь. Реконструкция позволила бы увидеть весь Тиа-Ванаку, каким он был в тот первый рассвет. А вот Иллариона привлекло сооружение на берегу озера Чуки-Виту. Зданием его не назовёшь, чересчур громадный, даже по сегодняшним меркам, объём работ. Стены, залы, двор, порталы – всё вырублено из единого скального монолита. Миллионы тонн, сотни метров… И озеро, омывающее одну из стен гигантского комплекса. Похоже, водоёмчик-то рукотворный. Но ещё любопытнее – скульптурная группа рядом с одной из стен. Люди изображены в момент остановки движения, изображены во всех мельчайших деталях. Я сделал несколько рисунков композиции: сидящих, стоящих, идущих, принимающих пищу. Остановленная жизнь… И отправная точка для реконструкции неплохая – легенда индейцев времени Инков. Память прошлого говорит: люди в мгновение сделались статуями. Превращены же они в камень за превышение порога грехов, а также за то, что безосновательно забросали камнями человека, пересекавшего их селение. Гостя нельзя прогонять, а уж предавать его неправедному суду… Сколько энергетики, живой информации хранит это место!»