Тайна «Лунной сонаты». Пленники любви - стр. 25
Но и эти слова были обращены не к нему, а к вечному противнику его. И он чувствовал себя здесь случайным и ненужным странником, по воле рока оказавшемся там, где ему не следовало бывать в этот час. Но уйти не мог, благодарил каждое мгновение, когда мог ее видеть и слышать.
И Таис (он был уверен в этом) что-то подобное чувствовала и переживала.
Она еще раз оглянулась вокруг, и очень тихо прошептала:
– Мне жаль снова покидать замок, скажи, а здесь была другая женщина?
Он видел, как мучил ее этот вопрос на протяжении всей их чудесной встречи. И снова сердце Старика сжалось от нестерпимой боли. Ведь не он, а совсем другой должен был ей ответить на этот вопрос. И только одному богу известно, что же он ответит.
– Нет, – ответил он громко и твердо, – напрасно говорят о том, что мужчины всегда предают женщины. Это не так. Здесь были только твоя дочь и внучка, никаких других женщин, дорогая.
– Меня покинув, он ушел к другой, – процитировал Старик Данте.
И снова она ласково и внимательно на него взглянула и в тот же миг исчезла, потому что было уже слишком поздно.
Только шелест платья и тонкий аромат ее духов еще витал в комнате.
Они снова остались вдвоем, и смотрели теперь друг на друга, и пытались понять, что творилось в такие минуты в их душах.
В это мгновение Люци был почти совсем не похож на него, но и своего истинного лица он все-таки не обнаружил.
– Не паникуй, все обошлось. Я и сам не все продумал, не хотел утруждать себя, надеясь, все поправить по ходу дела. Кажется, мне это неплохо удалось.
– Да, все было самым лучшим образом, – согласился с ним старик, – только отчего же такая боль и грусть, почему такое чувство вины перед нею не дает покоя?
– Не переживай, уж если Орфей оглянулся, и Данте только в раю понял, что значит для него Беатриче, что же об остальных говорить? И вообще..
Пианист заговорил совсем о другом:
– Я чувствую, что превращаюсь в человека, куда это годится? Все ваши чувства, слюнтяйство и помыслы, смешны и не могут никого интересовать…, – в голосе его было такое раздражение, что старик даже испугался.
Только сейчас он кожей ощутил ту пропасть, которая всегда разделяла их в этой реальности. Но как же они были похожи внешне, даже самый проницательный человек не угадал бы, какой из них герцог, а кто только иногда пытается им казаться. Но в отличие от своего собеседника, он вовсе не тяготился тем, что был человеком. Это его вполне устраивало. Вот если бы хоть на мгновение ему вернули молодость и позволили вернуть любимую женщину, тогда он готов был если не на все, то на многое. Но разве не помнил он, как дорого пришлось Фаусту платить за подобное желание. Нет, ему не хотелось пережить подобное на самом закате. Не в этой жизни, как-нибудь в другой раз.