Тайна «Лунной сонаты». Пленники любви - стр. 16
– Не волнуйся. Я дам тебе знать, когда захочу покинуть твой замок, – и рассмеявшись, он исчез, просто растворился в воздухе.
Наверное, его это даже забавляло.
Старик Ра понял, укладываясь спать, что должно произойти что-то очень важное. Но что такого примечательного еще могло с ним случиться?
Беседы, полыхающий огонь в камине, музыка – ничего больше в его личной жизни не было обещано – все в прошлом.
Почему Пианист появился так поздно? Это еще одна насмешка его судьбы. Не собирается же он возвращать герцогу молодость. Да и сам он, в отличие от Фауста, не хотел ее получать. В его жизни было достаточно событий, он познал все, что было возможно. И пора бы подвести черту и уходить на покой.
Кромешная тьма окутала его покои. Луна, еще недавно так ярко светившая, исчезла бесследно. Он больше не мог видеть ее дивный серебристый свет. Но свечи зажигать он не стал – не хотелось нарушать вечную тайну, к которой теперь невольно прикасался. Она пьянила и окрыляла его усталую душу.
Глава 5 Сомнения
Старик не поверил Пианисту до конца, хотя показал тот ему так много, как никому прежде не показывал. Но в душе его все еще оставались сомнения. Двойнику же герцог был симпатичен, случаются такие удивительные встречи на закате, когда всех изучил, все понял, уже не ждешь ничего, но тем они и приятнее, и желаннее.
Вечность – страшная награда, Бессмертие не каждый способен понять, а уж тем более пережить. Но у Пианиста не было выбора, хотя и мириться с таким подарком судьбы он все еще не собирался.
Мир измельчал, люди не стоили внимания и любви – таковы были его не слишком радостные выводы.
И только иногда Пианисту хотелось оказаться, отрешившись от адского существования, где-нибудь в уединенном замке, в окружении призраков и снов, и старинных роялей и зеркал, хранивших свои вечные, порой страшные тайны. Только там и можно, если не жить настоящей жизнью – это было для него нереально, то хотя бы понаблюдать со стороны за тем, как это происходит, удивляться, испытывать интерес, ощущать боль, радость и злость. В этом была для него какая-то невыразимая прелесть, с которой больше ничего не могло сравниться.
Но самая главная прелесть состояла в непредсказуемости жизни, ожиданиях, решениях, которые они еще могли принимать, выборе, который им только предстояло сделать. Надежда, Вера, Удача, Ожидание – вот все, что влекло его опустошенную и усталую душу.
Только в мире людей Двойник мог сесть к роялю и музицировать, зная, что с восторгом, со слезами на глазах они будут его слушать и внимать ему, они по достоинству оценят его виртуозную игру.