Тайна булгаковского «Мастера…» - стр. 74
«И совсем устарелой по теме (сатира на советскую канцелярию) является „Дьяволиада“ М.Булгакова, повесть-гротеск, правда, написанная живо и с большим юмором».
Ни коварных намёков, ни чересчур дерзких подтекстов рецензент не заметил. Впрочем, и писатель Евгений Замятин тоже не нашёл в «Дьяволиаде» ничего предосудительного (для советского строя, разумеется), написав:
«Абсолютная ценность этой вещи Булгакова – уж очень какой-то бездумной – невелика, но от автора, по-видимому, можно ждать хороших работ».
Насколько искренним и справедливым было это зачисление булгаковской повести в разряд «бездумных», сказать трудно. Может быть, Замятин просто осторожничал, боясь ненароком навлечь неприятности на коллегу по перу?
Вызывающие антибольшевистские интонации, которыми насквозь пронизана «Дьяволиада», литературные церберы, конечно же, распознали чуть позже. «Известия» вскоре опубликовали мнение влиятельнейшего общественного деятеля тех лет Леопольда Авербаха. Не все подковырки и колкости булгаковского «рассказа» удалось ему разгадать. Но даже то, что он всё-таки понял и о чём написал в своей статье, звучит предостерегающе сурово:
«В рассказе „Дьяволиада“ Коротков – простой, обычный человек – сходит с ума и совершает ряд неистовств, так как не мог не вырасти путаный эпизод с двумя близнецами в трагическое событие на фоне большевистского ада, рисуемого Булгаковым».
Авербах сумел разглядеть в повести то, что автор так старательно прятал в тумане фантасмагории, – «большевистский ад», сводящий с ума простых людей! Но на крамолу эту обратят внимание лишь полтора года спустя (статья в «Известиях» появилась 20 сентября 1925 года). А тогда (то есть в самом начале 1924-го) все, кто прочёл «Дьяволиаду», Булгакова поздравляли. О нём заговорили в писательских кругах советской столицы…
Долгожданное признание приятно закружило голову. И метущуюся писательскую душу принялись усиленно бередить всяческие соблазны.
Знакомства на стороне
Зима 1924 года была студёной и снежной. И запомнилась она всем кончиной большевистского вождя Ульянова-Ленина.
Наступившая весна тоже не радовала погодой. 15 апреля Булгаков записал в дневнике:
«Весна трудная, холодная. До сих пор мало солнца».
И жизнь была какая-то промозглая, пасмурная, тревожная, не сулившая ничего доброго. В той же дневниковой записи говорится:
«В Москве многочисленные аресты лиц с „хорошими“ фамилиями. Вновь высылки. Был сегодня Д.К[исельгоф]. Тот, по обыкновению, полон фантастическими слухами. Говорит, что по Москве ходит манифест Николая Николаевича. Чёрт бы взял всех Романовых! Их не хватало».