Тайфун приходит с востока - стр. 21
Формальные семейные отношения у Игнатьева с Жанной были пока не оформлены. Именно пока: Игнатьев ждал со дня на день перевода в Москву и не желал отягощать себя и кадровиков лишними проблемами, связанных со внесением многочисленных поправок в анкетные данные, что неизбежно пришлось бы делать в случае официального бракосочетания. Они решили, что поженятся немедленно после того, как Игнатьев устроится на новом месте, и Жанна приедет к нему окончательно. Именно ожидание переезда было причиной и того, что они с Жанной решили повременить с ребенком, хотя его появления – впервые в жизни – Игнатьев желал с невероятной силой.
Приказ о переводе пришел через две недели после того дня рождения, а еще через неделю Игнатьев был в Москве. Обустройство на новом месте неожиданно затянулось. Заранее обещанную квартиру Игнатьеву никак не выделяли. Полгода он делил с таким же, как он, бедолагой крохотную комнатку офицерского общежития, успокаиваясь клятвенными обещаниями работников жилотдела хозяйственного управления скорейшего и первоочередного решения его жилищного вопроса. В первое время они перезванивались с Жанной чуть не каждый день – если Игнатьев не уезжал в командировку, что случалось весьма нередко. Потом звонки стали реже: всякий раз сообщать об очередной отсрочке Игнатьеву было стыдно. Шли месяцы.
Иногда Жанна к нему приезжала. В последний раз – на ноябрьские праздники. Сожитель Игнатьева благородно освободил жилище на все выходные, отправившись куда-то к друзьям. Они провели вместе четыре замечательных дня, практически не выходя из помещения. Потом Игнатьев посадил ее на самолет и на два месяца уехал в командировку на Северный Кавказ. Память об этих чудных днях согревала его все два месяца. А когда вернулся в Москву и набрал телефон Жанны, она не сняла трубку. Игнатьев здорово обеспокоился. Нет, не возможным изменением отношения Жанны к себе – в ней-то он совершенно не сомневался. Он испугался, что с Жанной что-то случилось.
Глубокой ночью, с учетом временной разницы, позвонил ей в поликлинику и узнал, что месяц назад Жанна уволилась. Куда? Как? Почему? Ответили ему скованным «не знаю» и разорвали связь. Следующие сутки он звонил ей, не переставая, каждый час, прервавшись лишь на то, чтобы сбегать на почту отбить телеграмму. А еще через несколько дней пришло то – последнее – письмо.
«Сереженька, дорогой, прости, – писала Жанна. – Я вышла замуж, так получилось. Бесполезно что-то объяснять, это случилось неожиданно, но теперь это так, и по-другому уже не будет. Я ни о чем не жалею, я всегда буду вспоминать тебя с благодарностью, но будет лучше для нас обоих, если ты не станешь пытаться со мной встретиться. Я верю, что и у тебя все будет хорошо. Ты очень хороший, прости еще раз, если сможешь…»