Тайфун приходит с востока - стр. 12
– А почему вы так плохо побриты? – спросила она с брезгливой, но очаровательной гримаской, которая настолько понравилась Игнатьеву, что на обидный смысл вопроса он поначалу и внимания не обратил. – Это что, ваше обычное состояние или ваши начальники просто перестали следить за внешним видом подчиненных?
Игнатьев удивленно вытаращил глаза, машинально провел рукой по подбородку, на мгновение рассердился и тут же засмеялся.
– Я догадался, – сказал он. – Это провокация. Да, конечно, я все понял. Вы ждете от меня определенной реакции, которую запишете в мою медицинскую карту. Извините, что нарушил ваши планы. Просто я догадался. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
– Хорошо, – неожиданно легко согласилась она. – Давайте о другом. Вам приходилось убивать?
– Не думаю, что вам позволено задавать подобные вопросы, – пожал плечами Игнатьев. – Впрочем, лично вам отвечу: разумеется, я никого не убивал. С чего вы это взяли?
– Вы чувствовали сожаление о том, что вам приходилось делать, выполняя служебные задания? – она задала очередной вопрос без малейшей паузы, ничуть не смутившись.
– Конечно, чувствовал. Иногда. А вы?
– Я? Может быть, – медленно ответила она с совершенно новой интонацией. Посмотрела на Игнатьева очень внимательно, потом встала и неторопливо, словно нарочно позволяя разглядеть себя целиком, обошла стол и села на стул напротив. Халатик на ее бедрах собрался странно манящими складками, Игнатьеву понадобилось совершить над собой некоторое усилие, чтобы отвести взгляд в сторону.
– Какие у вас отношения в семье? – спросила она.
– Нормальные. Семьи у меня нет. А у вас?
– Вам приходилось когда-нибудь обращаться к психиатру?
– Нет, – в горле у Игнатьева внезапно пересохло. Довольно плохо отдавая себе отчет в том, что делает, он подался вперед и осторожно взял ее за руку.
Она вздрогнула, попыталась освободиться и тут же оставила эту попытку.
– Что вы делаете? – голос ее слегка дрожал.
– Не знаю, – честно ответил он. – Извините…
Игнатьев легонько потянул ее к себе, они поднялись со стульев одновременно и шагнули навстречу друг к другу. Их первый поцелуй получился торопливым и неловким, но за ним тут же последовал второй, долгий и невероятно сладкий.
– Ты бы хоть дверь сначала запер, – сказала она, оторвавшись от его губ.
Игнатьев бросился к двери, повернул ключ в замке и вернулся. Глаза ее были полузакрыты, руки легонько поглаживали бедра. Игнатьев поднял ее на руки, удивляясь невесомости этого тугого, горячего тела, и осторожно положил на кушетку.
Прозрачный халатик соскользнул вверх вместе с платьем, все прочее белье исчезло намного раньше, чем Игнатьев справился со своими пуговицами. Это был результат химии тел, взаимное ощущение запаха самца и запаха самки, бросившее их навстречу друг другу, подготовившее каждого к акту любви без прелюдии и не требующее совершенно никакого любовного искусства, потому что высшего ощущения блаженства они достигли, едва соединившись, все последующее сделалось лишь его бесконечным повторением…