Тайфун - стр. 7
Капитан Макуир тем временем поднялся на мостик и вошел в штурманскую рубку, где собирался дописать письмо, начатое два дня назад. Его длинные послания всегда начинались словами: «Моя дорогая жена», и стюард не упускал возможности в них заглянуть в промежутках между мытьем пола и вытиранием пыли с хронометров. Эти письма интересовали последнего значительно больше, чем женщину, для которой предназначались; объяснялось это тем, что в них с мельчайшими подробностями изображались все события плавания «Нань-Шаня».
Верный фактам, каковые только и могло охватить его сознание, капитан добросовестно излагал их на многих страницах. В парадной двери дома в северном пригороде, куда адресовались эти письма, красовалось цветное стекло, а перед эркерными окнами располагался небольшой садик. За этот дом капитан платил сорок пять фунтов в год и не считал арендную плату слишком высокой, ибо миссис Макуир – претенциозная особа с тощей шеей и надменными манерами – кичилась своей принадлежностью к высшему обществу, и соседи признавали ее за настоящую леди. Втайне она смертельно боялась того времени, когда супруг вернется с намерением навсегда остаться дома. Под той же крышей проживали их дочь Лидия и сын Том. Эти двое едва знали отца. Он оставался для них редким гостем, имевшим привилегию курить трубку по вечерам в столовой и спать в доме. Долговязая девочка, пожалуй, стыдилась его, мальчик был откровенно равнодушен и проявлял это чувство с восхитительной прямотой, свойственной его сверстникам.
Между тем капитан Макуир писал домой с берегов Китая двенадцать раз в год, выражая нелепое желание, чтобы жена «передала привет детям», а подписывался всегда: «Твой любящий супруг» – с таким спокойствием, словно эти затертые от долгого употребления слова давно потеряли всякий смысл.
Моря, омывающие побережье Китая, узкие, изобилуют повседневными красноречивыми фактами: островами, песчаными отмелями, рифами, быстрыми изменчивыми течениями, – запутанными фактами, непростой язык которых тем не менее понятен всякому моряку. На капитана Макуира, приверженца точных фактов, этот язык оказал столь мощное воздействие, что он забросил свою каюту и практически жил на мостике, даже обедал частенько наверху, а спал в штурманской рубке. Там же сочинял он и письма домой. В каждом без исключения встречалась фраза: «В этом рейсе погода стояла отличная» – или подобное сообщение в несколько иной форме. Это удивительно настойчивое утверждение отличалось той же безупречной точностью, что и все остальные факты, содержащиеся в письмах.