Танкоопасное направление. «Броня крепка!» - стр. 25
Не обращая внимания на множество каких-то флаконов, бутылочек и тюбиков на полочке под зеркалом, Василий уставился на собственное отражение. И едва не грохнулся в обморок, будто надышавшись пороховых газов в наглухо задраенной башне родной «тридцатьчетверки». Отражение тоже ему не принадлежало – покрытое слоем амальгамы стекло показывало абсолютно чужого, незнакомого человека! Вместо привычной чумазой и вихрастой физиономии двадцатилетнего младшего лейтенанта из неведомых глубин зазеркалья на него глядел сорокалетний мужик с характерным шрамом на виске. Коротко остриженные волосы были обильно тронуты сединой – с первого взгляда и не скажешь, чего больше, природного серебра или доставшейся от предков черноты. И – глаза…
Васька Краснов, начавший войну сержантом в сентябре сорок первого возле начисто уничтоженной войной деревеньки Видово, тоже немало повидал на своем невеликом, в общем-то, веку. Но глаза, ныне глядящие на него из зеркала, пожалуй, повидали куда больше. И, сморгнув, мамлей отвел взгляд. Отвел – и ощутил страх. Накатило, что называется. Кто он – и где он?! Как он сюда попал, в эту квартиру и в это тело?! Почему он осознает себя именно как младший лейтенант Краснов, одновременно прекрасно понимая, что это тело – вовсе не его собственное?! Что произошло… или все еще происходит?!
Умывшись и вдоволь напившись холодной воды из-под крана (вкус оказался так себе, вода отчего-то ощутимо пахла больницей), Василий на нетвердых ногах вернулся в «кабинет», как он назвал комнату, где десятью минутами назад пришел в себя. Тяжело опустился в удобное кресло, просевшее под его весом, скользнув пустым взглядом по поверхности стола. И внезапно наткнулся на более-менее привычную пониманию вещь – небольшой перекидной календарь на треугольном картонном основании. Заинтересовавшись, Василий наклонился вперед, всматриваясь. Итак, сейчас июнь, правда, непонятно, какое именно число и день недели. А где же год? Год почему-то не указан, только какое-то странное четырехзначное число в правом верхнем углу листка – две тысячи пятнадцать. Протянув руку, парень взял со столешницы календарь и перелистал страницы. Обычные месяцы, выходные дни и некоторые даты среди недели выделены красным, как, например, первое и второе мая. Ну, Первомай, понятно. А вот отчего и девятый день последнего весеннего месяца тоже красный – уже непонятно. И везде все то же самое число в углу. Ну, не год же это, в самом-то деле? 2015 – даже не смешно. Если б это оказался год, человечество давно уж жило при коммунизме и все наверняка оказалось как-то совсем… не так. Впрочем, как именно «не так» и чем ему, собственно, не подходит нынешнее «так», он представить себе не смог, поскольку пока даже не знал, где находится. Просто «не так» – и все тут…