Танец мотыльков над сухой землей - стр. 21
– Он что, не понял, что перед ним дети? – удивлялся Леня. – Наверное, подумал, что это взрослые русские так выглядят!..
– Я ел вишни и задумался о смерти, – сказал Леня. – Во вкусе вишни есть ощущение быстротечности жизни.
У нищего на картонке написано:
«Подайте в честь осеннего равноденствия!»
Коваль очень гордился своим неологизмом.
Это был глагол – «олорде́л».
«Мы с Юрой Ковалем облюбовали кафе у Никитских ворот, у церкви, где венчался Пушкин, на открытом воздухе, там ветерок обвевает, – рассказывал Леонид Сергеев. – Сидим, вдруг из ЦДЛ идет молодой человек – увидел Коваля:
– Ой, вы такой писатель – настоящий, скажите, как писать?
– Я тебе сейчас открою секрет, – сказал Коваль. – Иди, бери по сто грамм.
Тот взял, сел с нами. Коваль выпил, закурил и говорит:
– Писать надо о том, где сейчас находится твоя душа. Душа ведь не с нами обычно, а где-то еще. Вот об этом и надо писать.
Тот пожал ему руку, поблагодарил и отправился дальше, по своим делам».
– Пишите о вечном вечными словами, – советовал Коваль.
– Чудовищно усатый рассказ, – он говорил кому-то неодобрительно.
Еще он говорил:
– В этой вещи есть привет, который некому передать…
Видимо, у меня раньше было здоровье очень слабое. Вот запись в дневнике 2 октября 1995 года:
«Начала роман «Гений безответной любви». Написала одну страницу и потеряла сознание».
Когда я завершила «Гения…», вложив туда все горести-печали своей жизни, и отдала его на прочтение в издательство «Лимбус-пресс», редактор ответил, что не может напечатать мою вещь, поскольку у них нет для меня юмористической серии.
– Так давайте я лягу в основу! – воскликнула я. – Ляжете, ляжете, – мне ответили.
Но больше не позвонили.
Зашли с Бородицкой подкрепиться в ЦДЛ. За соседним столом сидят две прекрасные блондинки. В буфете появляются Бахнов и Калашников, нежно приветствуют блондинок, берут кофе, коньячок и садятся к нам за столик.
Мы страшно обрадовались, но все-таки спросили, почему они сели именно к нам?
– Из политических соображений, – серьезно ответил Калашников. – Потому что Бородицкая похожа на Анджелу Дэвис. А Москвина – на Долорес Ибаррури.
– Это у тебя сага, а не роман, – сказала Дина Рубина, прочитав «Гения безответной любви». – Движение цыганского табора в неизвестном направлении. Куча народу скачет верхом и катится в кибитках, взметая столбы пыли. Только иногда кто-то отлучается, чтобы украсть коня…
Дина уговорила екатеринбургское издательство «У-Фактория» напечатать «Гения…». Но рассеянный Тишков отправил им не последний, шестой, вариант романа, как мы условились, а второй.