Танец мотылька. Куколка - стр. 33
– Ой, ну, извини-и-и, – кривляюсь я и отправляюсь в кухню. Пусть придет в себя. Кричу: – У тебя десять минут, чтобы умыться и одеться, или я тебя в одних трусах на улицу потащу!
– Изверг, – говорит ближе Ян, потирая глаза. – О, у меня дома барабашка-уборщик завелся?
– Иди уже! – злюсь сквозь смех и кидаю в него фартуком. Он уклоняется от снаряда и мигом закрывается в ванной. Оттуда подает голос:
– Ты моя хозя-а-а-юшка!
– Ну, ты сейчас выйдешь! Подарю тебе зеркальный синяк.
Включается вода, и ответ я уже не слышу. Знаю, что друг просто пытается расслабиться. Я тоже. Мне надо это веселье, чтобы не провалиться во мрак.
Где моя девочка? Где Вика?
12. Глава 12. Я помню тебя
Вика
Как я ошиблась. В Марке и себе, в друзьях, в магической школе, куда попала, казалось бы, случайно.
Последние дни меня преследует ощущение, что все подстроено. Аким что-то скрывает: это видно по его ухмылке и прочитывается в сощуренном взгляде. Он ко мне почти не подходит, но обещание – держать Игоря на расстоянии, выполнил. Чем он его занимал, я не знаю, но белобрысого я видела только раз и то мельком.
Три дня у меня все валится из рук. Естественно, ни одного проявления магии у меня нет. Я с трудом верю, что мне говорят правду. Какой из меня маг? Шут. Запираясь в своей комнате – просторной и широкой, я все время задыхаюсь, будто меня сдавливают тиски. Ненавижу это ощущение мнимой свободы: казалось бы, никто не держит, но я чувствую себя в плену. Почти так же я чувствовала себе после приезда домой из больницы, пока не разоблачила Марка. И что? Теперь я снова в ловушке? По собственному желанию?
Со мной занимается маленького роста мужичок. Лысоватый, с пивным брюшком, в меру строгий, но голос у него мягкий и добрый. Я ему даже доверяю. Только имя никак не могу запомнить, такое заковыристое – язык сломаешь.
А еще Аким дал мне маленький плеер со встроенной колонкой и позволил танцевать, сколько мне захочется. Одежду принесли в первый день: поначалу мне было непривычно в черном, но потом я перестала обращать внимание. Лишь бы душа не болела, шмотки – это такая мелочь.
Каждый день на рассвете я бегу на реку и занимаюсь, пока от усталости не начинают трещать кости, и нёбо от обезвоживания не раздирает, будто наждачкой. Нагрузка и постоянная занятость отвлекает от тяжелых мыслей, заряжает бодростью на весь день, но… Не спасает меня ночью.
Марк приходит. В каждом сне, иллюзии, мороке и дреме. В каждом вдохе и выдохе. Будто издеваясь. Молчаливо стоит у изголовья кровати и смотрит на меня холодными глазами. Смотрит на меня, а мне кажется, что сквозь, куда-то далеко, словно не видит.