Танцы с медведями - стр. 35
– Они не могут изменить своему нареченному, – подлил масла в огонь Даргер. – Прикосновение любого мужчины, кроме него, каким бы легким оно ни казалось, оставляет у них на коже волдыри. Поцелуй превратит их губы в угли. Что до совокупления… ну, они умрут в течение пары минут.
Кощей, молча наблюдавший за происходящим, заговорил:
– У меня есть снадобья, которые вылечат барышню. Хотя может остаться небольшое обесцвечивание покровов.
– Дайте его неандертальцам, а они вручат лекарство Этери, – кивнул Даргер. – Вы, будучи мужчиной, разумеется, не можете к ней прикоснуться, сколь бы целомудренны вы ни были.
Гулагский тяжело опустился в зеленое кожаное кресло и понурился, раздираемый эмоциями. Прочие замерли в стороне. Наконец он объявил:
– Аркадий Иванович, я изгоняю вас из дома сроком ровно на год. Вам понятно?
– Да, – напряженно отчеканил молодой человек.
– Эти люди отправляются в Москву. Ты поедешь с ними.
– Нет, – возразил Даргер. – Такое недопустимо. Юноша по-прежнему влюблен в Этери, и ее присутствие будет для него постоянным искушением.
– Думаете, я способен сознательно подвергнуть ее жизнь опасности?! – вскинулся Аркадий.
– Думаю, неумно будет тебе ехать с нами.
– Может, я и не умен, – заявил Гулагский, – но иного выбора у меня нет. Земли кругом опасные, а следующий караван торговцев прибудет сюда еще не скоро. Если я вышлю сына одного, то обреку своего отпрыска на верную смерть. – Он оскалился на сына и прорычал: – Смерть! Вот с чем ты играл, тупица! Как я мог зачать такого идиота?!
– Я новый посол, – вымолвил Довесок, – и поэтому я обязан действовать максимально в интересах моих подопечных.
– Один посол только что скончался в моем доме. Если вы мне не подчинитесь, то вполне можете разделить его участь.
Они долго мерили друг друга взглядами, пока наконец Довесок не заключил, что хозяина не переспоришь.
– Значит, у нас нет выбора, – пробормотал Довесок. – Мы соберемся рано утром.
– И я отправлюсь вместе с вами, – добавил Кощей. – Займусь нравственным образованием мальчика.
– Ради любви Господней… – вырвалось у Довеска. Но мрачный вид и стиснутый кулак Гулагского пресекли дальнейшее изложение мысли.
– Именно, – благочестиво улыбнулся Кощей. – Ради любви Господней.
Фургоны выехали на рассвете. Никто не вышел их проводить, что стало резким контрастом по сравнению с их победным прибытием Даргер и Довесок оседлали лошадей. Кощей и Аркадий брели рядом с неандертальцами.
Довесок сдал назад и сердито уставился с высоты своей кобылы на странника.
– Твоя работа, негодяй! Ты подстроил изгнание Аркадия, чтобы заставить нас взять тебя в Москву.