Танцы на цепях 2. Уголь и Соль - стр. 5
Не существовало лучшего средства от кошмаров и слез. Сольвэ сам бы предпочел быть таким средством. Делить с девушкой не только дни, но и ночи. Выходка в лаборатории могла дорого ему стоить, но разве есть хоть малейший шанс удержаться, когда взгляд серых глаз будто проникает под кожу?
Ее страх перекатывался по языку, как прокисшее вино. Плохое и тошнотворное чувство, но ничего не сделаешь.
Пусть он коснулся ее лишь воздухом, и к губам припал невидимый двойник, а не сам Сольвэ. Неважно. Он, как никто другой, умел ждать.
В дверь тихо постучали, можно сказать, поскреблись. Поднявшись одним рывком, Сольвэ медленно обогнул кресло, но открыть не успел. В коридоре послышался грохот, глухой удар и сдавленный стон. Рванувшись вперед, Сольвэ распахнул дверь.
Тысячи картин в одно мгновение пронеслись перед глазами, вплоть до самых жутких образов, что Уголек перемудрила с опытами и сейчас умирает на пороге. Но стоило глянуть вниз, как в голове стало совершенно пусто. На коленях у порога застыла хрупкая фигура, укутанная в плащ. Тонкие руки вцепились в края, плечи подрагивали.
– Мерай, – выдохнул иномирец.
Она глубоко вздохнула, задрожала еще сильнее и бурно разрыдалась.
Опустившись на колени, Сольвэ протянул руку, чтобы коснуться, но Мерай дернулась, вцепились в его плечи. С губ сорвалось бессвязное бормотание.
В стороны разлетелись полы плаща. Под ним была только тонкая белая сорочка, едва достававшая до колен, а на ткани медленно расплывалось кровавое пятно.
***
– Я же сказала, что все сделаю сама! – раздраженно бросила Уголек, повернувшись на звук.
Она нутром чувствовала, что это Сольвэ вернулся, чтобы действовать ей на нервы, и даже открыла рот, чтобы выдать злую тираду, но через секунду кровь отхлынула от лица, превратив его в маску удивления и ужаса. С губ не сорвалось ни звука – язык просто отказался слушаться, прилипнув к небу.
Иномирец замер на пороге, а на руках у него безвольной куклой обмякла Мерай.
Без лишних слов, Сольвэ в три шага добрался до узкой кушетки, и, аккуратно опустив Мерай на темный бархат, сорвал с нее плащ. Метнулся к столу, зазвенел пузырьками из тонкого зеленоватого люза. Откупорив один, осушил его одним глотком. Вздрогнул всем телом – будто молния прошила его от пяток до затылка.
Иномирец встал на колени и прикрыл глаза. Густые белые волосы упали на влажный от испарины лоб, а в уголках глаз Уголек впервые заметила острые лучики морщинок.
По длинным пальцам побежали зеленоватые огоньки, ладони прошлись над животом Мерай.
Уголек сжала спинку так, что ногти глубоко вошли в обивку. Она, не отрываясь, наблюдала за манипуляциями Сольвэ, ловила каждый рваный вздох сестры и дрожала вместе с ней. В голове роились вопросы и страхи. Сердце встало где-то в горле, колотилось, точно птица в клетке, губы задрожали, но плакать – самое последнее дело. Пришлось прикусить губу до крови, до тошнотворного привкуса металла и соли на языке.