Танцы на цепях 2. Уголь и Соль - стр. 2

На негнущихся ногах Уголек влетела в лабораторию и прошагала к массивному столу в центре комнаты, заставленной книжными шкафами и колбами из люза. Сольвэ даже шагу не прибавил. Шел медленно, аккуратно придержал дверь и так же аккуратно положил книги на стол. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

Только глаза бросали вызов и откровенно смеялись.

– Чем займемся сегодня? – спросил он.

– Я все сделаю сама, спасибо, – голос подломился, и ответ прозвучал совсем неуверенно. Кашлянув и стукнув кулаком по груди, Уголек отвернулась, пряча пылающие щеки.

Сольвэ пожал плечами и направился к выходу. Не возражал и не задавал вопросов.

Странно. Задумал что-то!

Стоило двери за иномирцем закрыться, как поток воздуха прижал девушку к столу. Уплотнившись настолько, что можно было сжать горячие вихри в ладони, он коснулся губ – едва уловимо, словно бабочка задела кожу крылом.

Во рту стало нестерпимо сладко, будто кто-то капнул на язык медовой эссенции, дыхание застряло в горле, и не было сил двинуть головой. Что-то незримое жестко фиксировало затылок, намотав волосы на невидимый кулак.

Рванувшись вперед, Уголек не почувствовала сопротивления. Вокруг нее закружились золотистые искры. Если кто-то и игрался с магией, то он взял все, что хотел, и моментально испарился. Коснувшись дрожащими пальцами губ, она ощутила, как жар обжигает кожу.

– Сольвэ! – зло прошипела Уголек и ударила кулаком по столу. – Чтоб тебе сгореть!

***

Несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить сердце. Пара мгновений, чтобы привести в порядок волосы. Движения были отточенными и быстрыми – они возвращали самообладание.

Повернувшись к столу, она положила ладони на крышку, царапнула ногтями гладкое дерево. В комнате было нестерпимо душно.

Тряхнув головой, Уголек откинула со лба надоедливую прядь и открыла одну из книг, медленно выискивая нужную страницу. Пальцы шуршали, перебирали пожелтевшую бумагу. Буквы древнего языка постепенно складывались в слова, дарившие великое знание. Но и его было недостаточно.

Закусив губу, Уголек упрямо вчитывалась в каждое предложение, пытаясь найти новые зацепки, но на деле она просто проверяла в сотый раз давно оформившуюся мысль.

Отец годами вынашивал этот план, только воплотить его не успел.

Считал, что именно кровь детей Создателя способна снять проклятье ломкоты, но два месяца назад недуг остановил его поиски.

Уголек видела перед глазами его лицо так отчетливо, будто все случилось вчера. Остекленевшее и бескровное, не способное выражать эмоции. Застывший хрусталь, в котором едва ли угадывалось движение мысли. В конце пути отец уже не мог говорить, не вставал с постели, не ел. Это было тяжелое время. Невыносимое бремя, давившее на плечи дочери. Уголек с головой погрузилась в ледяной омут одиночества и обиды.