Такие годы - стр. 8
– Да что я, больной, что ли! – возмущался Венька. – Сбегу!..
Правда, на следующее утро он обнаружил, что его штаны и рубашка, висевшие на стуле, исчезли, и догадался, что бабка Дуся – настоящий разведчик – подслушала его обещание.
Мама в те вечера, когда могла освободиться пораньше, приходила раскрасневшаяся и доставала что-нибудь вкусненькое из сумки. Раньше он никогда не проводил с ней столько времени. Однажды она вынула толстенную книгу, позвала Нину и отдала ей: «Только не давай ему самому читать, а если тебе будет интересно, почитайте вместе!».
– Покажи хоть обложку! – потребовал Венька. Он напряг глаза, голова закружилась, но отчётливо выплыло название: «Земля Советская».
С того дня Нина усаживалась на мягкую подушечку на табуретке около Венькиной головы, чтобы удобнее показывать ему картинки, баба Дуся пристраивалась у ножной швейной машинки, на которой раскладывала свои мотки шерсти, и начиналось долгое чтение с замечательными комментариями бабушки, которую внучкины возражения остановить не могли.
– Ты можешь помедленнее? – просил Венька. – Я же за тобой не успеваю.
– Толмит, как дьячок, – поддерживала бабка и крестилась на икону в углу.
Голос раздавался ровно и монотонно. Потом он становился всё дальше, дальше… Венька смотрел в потолок, ему казалось, что он сидит в классе, и вот Эсфирь рассказывает про то, как нашли апатиты на Кольском полуострове и соль в Кара-Богаз-Голе…
И он представлял учительницу – только не с бронзовыми густыми волосами, а с тёмно-русыми, заплетёнными тугой косичкой, как у Нины, и не в сером пиджаке, а в чёрном ученическом фартуке, и голос её почему-то был удивительно похож на тот, который он слышал теперь каждый день…
Однажды, когда его осматривал Фейгин, Венька почувствовал какую-то суету за занавеской. «Проходите! Проходите!» – и появилась Эсфирь. Фейгин встал с края кровати, на которой сидел, поздоровался с ней, и она заняла его место. Венька сгорал от смущения – никогда столько взрослых сразу не проявляло к нему внимания, и среди них, среди этих взрослых, была Она… Он уже плохо понимал, что ему говорили. Только чувствовал нотки одобрения, даже восхищения им, конечно, скрытые, еле звучащие, смотрел на всех вытаращенными глазами и стеснялся, что лежит при них, что болен, хотя считал себя здоровым… и в то же время счастье всё больше и больше наполняло его…
Фейгин постоял молча, а потом что-то быстро вполголоса сказал по-еврейски, Венька не расслышал, зато Эсфирь отчётливо и саркастически ответила: «Аваде!1 – и обратилась к нему: Ты можешь попросить маму, чтобы она зашла ко мне в школу?». «Нет, не так, – запротестовал Фейгин, – сама зайди сюда ещё раз. Когда бывает мама? Поздно? Тогда зайди в воскресенье. Всё. Генуг