Такие годы - стр. 21
Пока бабка кипятила чайник на керогазе и накрывала на стол, Венька показал Шурке её фотографию на стене и был очень доволен: Шурка подтвердил, что она и правда «очень!».
Нина пришла скоро, разрумяненная с мороза, в какой-то розоватой вязаной шапочке, припорошенной снегом, – Веньку вдруг поразило её сходство с бабушкиной фотографией на стене, и он невольно оглянулся, чтобы сравнить. Когда же он перевёл глаза на Шурку, то увидел, как тот, насколько это вообще было возможно его рыжему веснушчатому лицу, покраснел: и шея, и уши – всё стало ярким… Хотелось потрогать, не горячее ли. И Нина тоже смутилась, подавая ему руку для знакомства. Но неловкость сразу исчезла – бабка разряжала любую заминку своим присутствием – то ли от неё исходила какая-то особая, приобретаемая только с тяжело пережитыми годами доброта, то ли по природе ей это было дано. Весело пили чай, вспоминали смешные случаи, Шурка пригласил Нину посмотреть его клеста, вернее клестиху, которая села на яйца, что теперь больше всего заботило его с мамой – надо было её кормить и охранять от кота.
Смерклось неожиданно быстро. Такой день зимой в нашем краю: только рассветёт, а уже сереет день и скукоживается, как береста на костре.
На обратной дороге Венька похвалился: «Мировая девчонка!». «Да, – просто подтвердил Шурка, – я с ней дружить буду». Непонятно почему, это кольнуло Веньку, но он не подал виду и ответил: «Дружи. Она очень хорошая!».
Серое плотное пространство впереди превращалось в улицу только благодаря светлячкам окон, пробивавшимся сквозь снежные ветви. Потом из мглы выступали заборы, и даже можно было рассмотреть недоеденные дроздами и скворцами кисти рябины и тёмные ягоды боярышника. Венька останавливался, пригибал ветки, обсыпался снегом и рвал их застывшими пальцами. «Держи!» – протягивал он Шурке, и они набивали рот сладкой мякотью. На перекрёстке горел единственный фонарь на деревянном покосившемся столбе. В жёлтом свете ребята увидели приколотое свежее объявление: «Набор в драмкружок. Подготовка новогоднего представления…».
– Только что повесили! – уверенно сказал Шурка. – Когда днём шли, его не было.
– Какое это имеет значение! – равнодушно отмахнулся Венька.
– Имеет. Значит, там все на новенького, – он помолчал. – Ты любишь читать? Вот «Всадник без головы» или «Пёстрая лента»…
– Нет, – перебил Венька, – это всё выдумки. Я люблю про Миклухо-Маклая, Пржевальского, Афанасия Никитина… Но если ты хочешь, давай сходим, запишемся…
В посёлке было два клуба. В старом, «зимнем», крутили кино и зимой и летом, и он находился «на той стороне», куда домашним законом дорога Веньке была закрыта. В новом, «летнем», именно летом работала читальня, тут давали шахматы напрокат, на покосившихся столиках играли в домино, торговали пивом в синей палатке, а по праздникам и выходным выступали артисты на открытой эстраде. Когда-то это было, наверное, красивое сооружение. Говорят, построили его при Шаляпине, и сам он открывал его и даже пел, но с тех пор, видно, его покрасили два раза – два, потому что одна краска, более светлая, выступала из-под второй, облупившейся. Это уже предположил Шурка, пользуясь дедуктивным методом Шерлока Холмса.