Такие годы - стр. 23
– Людям всегда не хватает тепла… особенно зимой… – добавил он совсем тихо… – и если, хотя бы в мечтах, удаётся обмануть, вернее, перехитрить мороз… Ладно, остальное – по ходу дела. Сейчас все запишут свои адреса в тетрадке у Верочки, моей верной ученицы и помощницы, а мы пока начинаем по очереди читать пьесу, чтобы понять, кто есть что! – и он улыбнулся, спрыгнул в зал, устроился в третьем ряду посредине и дал рукой отмашку…
На третьей репетиции, когда Александр Михалыч сам показывал на сцене, как должна капризничать королева, дверь приоткрылась. Все обернулись на скрип. В проёме показалась голова в шапке, под которой трудно было рассмотреть лицо, но Венька сразу его узнал – это был тот, через которого опрокинулась Нинка.
– Войти! – скомандовал Белобородка. – Шапку долой! – тот скинул шапку. – Имя?!
– Юра…
– Юрий… – поправил Белобородка и ждал.
– Бердышев, – последовало незамедлительно.
– Входите. А вообще во время репетиции или сценического действия… – он поднял палец, – только с разрешения руководителя… Актёры нужны. Театру всегда нужны люди! Входите!
«Это один из тех, четверых!» – зашептал Венька на ухо Шурке. Тот уже знал обо всём с его слов. «Я выйду посмотрю вокруг», – прошептал Шурка и плавно исчез, воспользовавшись перерывом, и Венька вместо рукава, за который пытался удержать товарища, ухватил воздух. «Выследили, – думал он, и как-то противно засосало в животе. – Нарвался». Шурка вернулся через минуту и отрицательно покачал головой: «Никого! Надо раньше уйти!».
Раньше уйти не удалось. Новичку, как и Шурке, досталась бессловесная, но полная жизни и движения, по замыслу режиссёра, роль одного из месяцев. Венька Вороном сидел на суку, т. е. на двух табуретках, поставленных одна на другую, и при каждой реплике, в основном состоявшей из раскатистого «кар-кар», смотрел вниз, чтобы, в случае чего, спрыгнуть поудачнее. Он внимательно слушал все поучения режиссёра и особенно гордился, когда Белобородка кричал ему: «Не так каркаешь! Творчески подходи к обстановке! Реагируй, реагируй! Проживай действие!».
Теперь дни, заполненные театром, пролетали незаметно – всё слилось в одну длинную репетицию. Тут же готовили нехитрый реквизит. Притащили настоящий мох из леса для полянки во время оттепели. Его наклеили на фанеру. В день спектакля решили подновить зелёной тушью, а огромный нос Ворона покрасили чёрной тушью. Королеве соорудили корону из цветной фольги – немало конфет пришлось раздобыть девчонкам и съесть, чтобы освободить фантики. Каждый предлагал какую-нибудь хитрость на пользу дела, а Белобородка похваливал, приходил раньше всех и уходил последним. Конечно, любопытные ребята пытались выяснить, кто он, откуда взялся, и правду ли говорят, что до войны в Москве ставил спектакли. Но кто говорил одно, кто другое. Приезжал он на электричке, и единственное, что знали точно: что живёт один и приехал к ним из Сибири.