«…Так исчезают заблуждения». Том III - стр. 5

Этим объясняется нравственный вектор Пушкина в России – в сакральности его духа, в жажде независимости, цельности и несгибаемости этого желания. В вызове приниженности, унизительности, прирученности, раболепию.

Трагическая судьба поэта и гражданина, этическим императивом которого был долг «милость к падшим призывать». Но прежде всего личность Пушкина – это моральная парадигма, образец свободы и смелости, бескомпромиссности: славить Свободу и в этом находит счастье. Он не угодничал и не мельтешил у трона, не путался под ногами у «сильных мира сего». Напротив, Пушкин восставал, бунтовал против этой слепой и бездушной зависимости от политики и власти, – в образном выражении поэта – от «ливреи», – а в чем -то и от народа, нередко ждущего от творца призывов, лозунгов и пророчеств.

А Пушкин хотел следовать своим сокровенным чувствам, а не отзываться на прихоти и ожидания вельмож и народа льстивыми одами. Ему дороги были «лучшие права» и «потребна» другая свобода:

Да, Пушкин не хотел тратить свой гений на суетные и корыстные дела вокруг трона. Он подпитывался от Ломоносова, про которого написал, что Ломоносов « не дорожил ни покровительством своих меценатов, ни своим благосостоянием, когда дело шло о его чести или о торжестве его любимых идей». А ответ Ломоносова влиятельному сановнику И. И. Шувалову привел Пушкина в восхищение «Я, ваше превосходительство, но только у вельмож, но ниже у Господа моего Бога дураком быть не хочу». Впоследствии Пушкин не редко приводил слова Ломоносова, чтобы ясно выразить свою позицию.

Будучи властителем дум и душ, Пушкин явил образец независимости. Будучи человеком, Пушкин был «рабом, прикованным к тачке», именно у нее, власти, он просил снисхождения своим «друзьям- декабристам», в этом он видел императив гражданского долга, совести и подспудно бередящей его вины. Он не мог помешать казни пятерых декабристов, но он уговаривал, уговаривал многократно Николая I амнестировать сосланных. Он взывал к милосердию царя в стихотворениях «Стансы», «Пир Петра Первого». А в «Капитанской дочке» описывал благородные поступки… И спустя время он понял всю иллюзию своих надежд на справедливого правителя. Свои муки, свое разочарование во власти и свое прозрение к ней он вылил огненной испепеляющей фразой:

Видимо, Пушкин уже осознавал, что смысл и цель всякой власти, в том числе и императорской в России, – постоянное воспроизводство и упрочение несправедливости, раболепия и наживы.