Таинственный Рафаэль - стр. 12

Кроме того, что было в знаменитом кабинете, коллекция Федериго да Монтефельтро включала целую серию других картин – о многих из них в дальнейшем Рафаэль вспоминал, создавая собственные произведения. Вряд ли можно сомневаться в том, что величественная «Мадонна Монтефельтро» Пьеро делла Франчески – один из самых революционных шедевров итальянского Кватроченто – глубоко потрясла десятилетнего мальчугана. Подвешенное под сводами потолка яйцо, перекликающееся с формой лица Мадонны, несомненно, запечатлелось в его памяти – он не раз впоследствии рисовал женские лица той же формы. Напряженные взгляды персонажей, их расстановка полукругом под нишей, но главное – сияющий свет, наполняющий всю сцену, послужили моделью для большинства картин Рафаэля, где одновременно присутствуют несколько святых.

Весело бегая по роскошным залам герцогского дворца, мальчик конечно же рассматривал и одну из самых загадочных картин в истории искусства – «Идеальный город»[19], возможно, в более полной версии. До сих пор не установленный художник построил на горизонтальном пространстве идеальную центральную перспективу, разрезанную по центру круглым в основании храмом, на котором сходятся геометрические узоры белых и синих мраморных плит, выстилающих улицу. Через несколько лет Рафаэль расположил на схожем фоне одну из самых трогательных запечатленных им сцен – «Обручение Девы Марии».

Написанный на небольшой доске бледный профиль женщины, направившей отсутствующий взгляд на супруга, на фоне тщательно вырисованного пейзажа, кажется не слишком выразительным. Речь идет о Баттисте Сфорца, жене герцога, с поразительно замысловатой прической и отсутствующим взглядом человека, почти перешедшего в иной мир. Ее портрет Федериго заказал Пьеро делла Франческа, чтобы запечатлеть в вечности воспоминание о дорогом лице. Помня об этом портрете, Рафаэль не раз придавал своим моделям схожее мистическое выражение.

Во время процессии в праздник Тела Христова ребенок, несомненно, не раз видел картину, написанную Иосом ван Гентом[20], где Иисус совершает таинство евхаристии после Тайной вечери, – сцена, столь отличающаяся от того, что он видел в отцовской мастерской, но столь точная в передаче жестов и выражений.

Все эти шедевры развивали эстетическое чувство молодого Рафаэля, а также формировали его восприятие перспективы и желание учиться у великих современников, чтобы затем предложить их решения в собственных произведениях. Эту «вредную привычку» Рафаэль, несомненно, приобрел еще ребенком, наблюдая с раннего детства великие живописные шедевры, которых так много создавалось в его родном городе.