Т. С. Есенина о В. Э. Мейерхольде и З. Н. Райх (сборник) - стр. 35

Пока формировался этот «враг № 1»*, по Зинаиде Николаевне и Всеволоду Эмильевичу было видно, что они столкнулись с чем-то не совсем для себя понятным. Жизнь научила меня заглядывать в нервно-психиатрический справочник. Если психика Царёва не справлялась с неудачами, это могло вызвать и творческий спад и нарастающую конфликтность. Повышенное чувство самосохранения – тоже не норма. Эти мои рассуждения не означают, что я могла бы подать Царёву руку.

Мои впечатления о том, как создавались спектакли, отделывались роли, отрывочны, часто случайны, «конкретного и зримого» маловато. Интерес иногда глушили нехорошие мысли: «а вдруг спектакль провалится», «а вдруг его запретят», «а вдруг какой-нибудь актёр возьмёт и уйдёт», или – «вот сейчас они радуются, а потом их будут в газетах ругать» (в общем, «выросли мы в пламени…»*). Несколько репетиций «Ревизора» я смотрела уже совершенно осмысленно (серия болезней, как это обычно бывает, временно превратила меня в «вундеркинда», и комедию я знала и помнила), но самое яркое из того, что осталось, – это возня рабочих с площадками, которые выкатывались из глубины сцены, что-то заедало, что-то мешало их выкатывать. «Вот, – думаю, – а если и на премьере так будет…». Готовые спектакли – другое дело. Есть такое подростковое пристрастие – ставят без конца одну и ту же пластинку и «балдеют». Такой «пластинкой» порой и бывали для меня спектакли, и больше всего я «крутила», представьте себе, – «Вступление».

Года три назад я начала небольшие воспоминания о периоде с 1922 по 1939 год. Делается это, конечно, не для печати и безбожно медленно – ничего готового нет. Писательство мне противопоказано. Многолетняя литературная правка (сначала в газете, потом, вот уж 18 лет, – в науке, я литредактор в области биол. наук) породила дурацкое «профзаболевание» – написав две строчки, тянет тотчас же их зачеркнуть. Так вот, в этих воспоминаниях я не собираюсь углубляться именно в то, что вас интересует.

Расскажу вам кое о чём, в основном – просто о Зинаиде Николаевне. То, какой она была в жизни, во многом предопределяло то, какою она представала на сцене. Мейерхольд любовался ею одним глазом, а другим он наблюдал. Аксюша, Анна Андреевна, Гончарова, Маргерит – казалось бы, ничего в них нет общего, между тем в каждой из этих ролей З.Н. играла, как это называется, «себя». В её натуре были редко совмещающиеся черты. Эти несовместимости, видимо, как-то использовались Мейерхольдом. В «Лесе» неопытная актриса имела возможность всю роль провести на собственных природных интонациях. Между тем Аксюша условна, иначе как бы она соседствовала с гротескными персонажами.