Т-34 и другие рассказы о войне - стр. 9

Он не смог сдержать плотоядной улыбки, как она не могла сдержать слез, буквально душивших ее в эту минуту. Слез позора, стыда и ненависти к той стране, ради которой, во имя высоких идеалов, еще вчера готова была отдать жизнь и ради которой даром отдавала ее сегодня. Тем временем Никитин стал истово расстегивать брюки – пистолет в его руке мешал. Он бросил злобный взгляд на Николая, как бы предупредительно грозя ему, а пистолет отшвырнул на стол. И, как только он потерял бдительность, как только лязгнул замок ширинки, Ивушкин словно орел ринулся ему наперерез.

Два борющихся тела катались по полу и что есть сил молотили друг друга, а Аня только ревела громче. Так продолжалось несколько секунд – пока на крики и странные звуки не сбежались охранники. Они оттащили Николая от следователя и еще пару минут били его ногами – пока хозяин кабинета не приказал им вернуться на места. Понятно, что охоту продолжать свои грязные делишки ему на сегодня отбили, но окончательно сдаваться он не собирался.

– Ничего, ничего. Посмотрим, как ты завтра запоешь. Мы к вам еще одного привезли подельничка. Думаю, он расскажет больше вашего, и уж тогда тебя, – он ткнул пальцем в Николая, – точно к стенке поставят, а тебя, – зло посмотрел на Аню, – сквозь строй пропустим. Узнаешь, как любят настоящие русские солдаты, не эта фашистская мразь… Ничего…

Не было бы счастья – драка выбила Никитина из колеи. Он снова нажал на кнопку под столом и велел развести арестованных по разным камерам.

…Сидя в четырех стенах, Коля понял, что его прежние надежды на некую высшую справедливость более, чем беспочвенны. Ни Сталин, ни Калинин не помогут ему, потому что сами создали систему, жертвой которой Коля становился с чудовищным осознанием для себя этого факта…

Он вспомнил, как в 40– ом, в 41– ом, перед войной, в его родном Орле НКВД одного за другим забирал инженеров, врачей, учителей. Почти всех их Николай знал лично, и причем с положительной стороны, что никак не давало ему поверить в действительную виновность их в столь страшном обвинении как «враг народа». Да и не понимал он толком, что это такое. Равно, как не понимал, как никогда не бывавший за границей доктор может оказаться японским шпионом. Не понимал, какое отношение имеет к убийству Кирова никогда не видевший его секретарь Орловского горкома. И не понимал, как мог старенький учитель французского языка быть членом тайной террористической организации, имевшей в планах убийство Сталина и осуществление государственного переворота. Это не умещалось в голове юноши, и потому все чаще задавался он вопросом: «Неужели наверху об этом не знают? Неужели подобные ошибки, часто приводящие к смерти людей, допускают Сталин и Берия?» И однажды этот вопрос сорвался– таки с его уст. Тогда в гости к ним пришел его дядя, инструктор Орловского горкома партии. И ответ, который он дал, потряс Николая до глубины души: