Сюрреализм. Воззвания и трактаты международного движения с 1920-х годов до наших дней - стр. 13

Реймон Кено

Жорж Рибмон-Дессень

Те идеалы, к которым ещё можно призывать и которые имеют хоть какую‑то силу в этом мире; то, что ценно, что стоит защищать прежде всего и вопреки всему; что грозит любому человеку неминуемой санкцией судьи – и задумайтесь на минутку о том, насколько каждое мгновение вашей жизни зависит от судьи, к которому вы попадаете за малейший проступок, – короче, то, что обрекает мир на провал (например, гений): всё это недавний процесс выставил внезапно в поистине ослепительном свете. Личность ответчика и природа того, в чём его обвиняют, стоят того, чтобы подробнее остановиться на иске г-жи Чаплин (с которым мы смогли ознакомиться на страницах «Гран Гиньоля»). В наших дальнейших утверждениях мы, безусловно, исходим из того, что речь идёт о документе подлинном, и что факты, вменяемые Чарли Чаплину в вину, и его высказывания, изложенные в жалобе, соответствуют истине – хотя сам он и вправе их отрицать. Попробуем разобраться, чтó было решено обратить против такого человека и какие средства брошены на то, чтобы его уничтожить. Эти средства причудливым образом отражают усреднённое представление о морали, распространённое в 1927 году в Соединённых Штатах, – то есть в одном из самых значительных скоплений людей на планете: представление, стремящееся распространиться по миру, подминая под себя все остальные, поскольку Северная Америка – это не только гигантское скопище товаров, под обилием которых она вот-вот задохнётся, но и бескрайний резервуар человеческой глупости, грозящей затопить и нас, окончательно оболванивая абсолютно бесхребетную европейскую публику, неизменно повинующуюся воле того, чья ставка выше.

Чудовищно, что существует служебная тайна для врачей, которая, в конечном счёте, всего лишь прикрывает неуместную стыдливость, однако любое её нарушение оборачивается для хранителей такого секрета беспощадными гонениями, – но подобной тайны нет для замужних женщин. Вместе с тем роль жены – такое же ремесло, как и все остальные, с того момента, как женщина считает себя вправе требовать удовлетворения своих материальных и сексуальных потребностей. У мужчины, которого закон вынуждает жить с одной-единственной женщиной, нет иного выбора, кроме как пытаться привить ей собственные нравы, надеясь на её понимание и снисхождение. Но если она выставляет его на растерзание толпы, то почему закон, наделяющий супругу самыми произвольными правами, не обернётся против неё со всей строгостью, которой заслуживают столь отвратительное злоупотребление доверием и клевета, столь очевидно подпитываемая самым корыстным интересом? Да и потом, как вообще можно отдавать нравственность на откуп закону? Это абсурдно! И говоря об эпизодических