«…сын Музы, Аполлонов избранник…». Статьи, эссе, заметки о личности и творчестве А. С. Пушкина - стр. 8
В творчестве Пушкина воплотилось все то, что впоследствии стало нашим наследием, чуть ли не бытовым нашим переживанием: 1) жизнерадостность – «один из секретов его бесспорного владычества над юным и старым, его несравнимого умения покорить раз и навсегда»; 2) благоговейное чувство красоты, умение наслаждаться «всеми видами красоты»; 3) несравненное историческое чувство, получившее в творчестве поэта целостную концепцию философии истории, и государственный масштаб мысли, творчества; Пушкин как никто понимал, «что значит в общественной жизни традиция» и как «остатки старины» «прочно связывают прошлое, настоящее и будущее»; 4) заслуга Пушкина не только в том, что он стоит у истоков блестящего развития русской литературы; чтобы достичь такого результата, достаточно родиться гением, каким и явился наш поэт; ему принадлежит заслуга в создании фундамента «национального самосознания»; Пушкин дал нам язык, дал то, что называется «духом» народа, внушил нам чувство национального единства; одним словом, ему «принадлежит право называться одним из создателей русской национальной культуры, объединяющей народы России в русскую нацию»; 5) и, наконец, Пушкин – символ восхождения от низшего к высшему, восхождения к вершинам религиозного переживания; его творчество является источником, припадая к которому человек просветляет свою собственную душу.
Г. К. Гинс заключает свои размышления тем, что поэзия «Пушкина воспитывает и любовь к родине, и чувство человеческого и национального достоинства, и преданность государственному долгу». И в этом смысле Пушкин – наша Родина. Эти слова обращены к эмиграции, все больше испытывающей страх «перед денационализацией и понижением культурного уровня грядущей смены подрастающего поколения». Таким образом, литературно-критические высказывания русского изгнанника, не порывая связь с творчеством Пушкины, в то же время в своем несомненном большинстве обращены к широкому спектру жгуче злободневных социально-нравственных вопросов, к живым потребностям эмигрантской среды.
Соприкасаясь с печальной судьбой эмигрантов первой волны, невольно задумываешься: что больше вызывает волнение: их неудачная вовлеченность в трагическое движение истории, их судьба вольного или невольного изгнанника? Или же то, что, находясь в изгнании, они продолжали оставаться русскими, пребывали в русском культурном пространстве, с непритворным интересом следили за тем, что происходило в Советской России? И главное – обращались к русской литературе как к утешительному источнику, памяти об утерянной малой и большой Родине.