Связанный гнев - стр. 76
Третий час ночи. Олимпиада Модестовна лежит на тяжелой деревянной кровати под пуховым одеялом. Старое, но не утратившее красоту лицо в прядях седых волос. Нет сегодня для нее сна. Легла после полуночи, а заснуть не может. Лежит в раздумьях и ждет рассвета, а зимняя ночь длинная-предлинная. Тягостно старухе без сна. Заводятся в ее разуме шалые раздумья. Все в жизни Олимпиады Модестовны было по-ладному, по-хорошему. Завела в доме во всем крепкий уклад по заветам родовых книг. Все было продумано, налажено в нем до вчерашнего утра. А началось вчерашнее утро с перезвонов колокольцев с бубенцами на тройке, примчавшей к воротам дома внучку Софью Сучкову.
По тому, какой походкой внучка вошла в дом, как обняла бабушку без привычного боязливого уважения, Олимпиада Модестовна учуяла, что в родительский дом вернулась жизнь со всеми ухватками покойного сына Тимофея. Семнадцать лет опекала старуха добро огромного наследства, отстраняя внучку-наследницу от всех забот. Когда та начала спрашивать о делах, то отправила любопытную наследницу в столицу учиться. Умирая, сын Тимофей все родовое богатство оставил дочери Софье, а было тогда наследнице пять лет. По его завещанию становилась она хозяйкой всего по достижении двадцати двух лет. И вот вчера Софья нежданно объявилась в доме с бумагами о вступлении в права наследства. Не могла старуха не заметить, как шагнула внучка в отцовский дом хозяйкой, лишив старуху привычной власти. О многом думала сейчас Олимпиада Модестовна, многое ее пугало, а главное, что любопытная внучка, конечно, начнет дознаваться и дознается, почему за последние годы на промыслах стали меньше вымывать золота. Обязательно найдутся, если уже не нашлись, люди, которые расскажут ей правду про то, как ставились по краю на сучковские деньги новые дома богатеющих приказчиков и управителей. Скажут, кто из них какой походкой ходил по дому, пребывая у старухи в фаворе. Скажут о том, как с помощью Олимпиады Модестовны свил паучье гнездо на Южном Урале Осип Дымкин. Понимала Олимпиада Модестовна, что трудно будет ей прятать концы в воду, водятся у нее недруги во всяком обличии, не всем она приходилась по душе из-за властолюбия. А ведь как жила в эти годы! По всему Уралу шла о ней молва. В довольстве жила, в почете. А ей все казалось, что этого мало.
Из вчерашнего беглого разговора с Софьей старуха осознала, что разумом внучка вышла в отца. Своим умом намеревалась жить. И ведь до чего хитрющей оказалась! До последнего дня характера не выявляла, покорность свою перед бабушкой не забывала, а как вступила в права, разом во весь рост выпрямилась. Хуже всего, что в столице не осталась. Старухе ясно, что родной край накрепко запал в ее сознание с детских лет. А старуха надеялась, что в Петербурге Софья обзаведется семейной жизнью. Все для этого у девки имеется. И обликом вышла, а главное, при каком богатстве! Но Софья решила по-иному. Ждала своего часа в тени укромного места, ждала момента выйти на солнышко да спросить полным голосом у бабушки, по какой причине скрипят в родном доме половицы у двери. Знала старуха, что вчера Софья до позднего часа с доверенным листала «золотые» книги. Сверяла их с записями в своей сафьяновой тетрадочке. Удивляло старуху, кто это мог так старательно сообщать ей в столицу цифры о добыче золота. Заметила Олимпиада Модестовна, как вышел от новой хозяйки доверенный, вытирая вспотевшие лоб и шею. Вспотел, сердешный, а уж он ли не мастер прятать концы, он ли не мастак обкручивать вокруг пальца…