Святыня - стр. 45
– Ах да, это здорово!
Он опустил Энджи, и она сказала:
– А возможно, тебе и требуется некоторый отдых.
– Требуется, – вздохнул Бубба. – Устал я за всех думать.
Проследив за его взглядом, я увидел, как Нельсон прыгнул в кучу-мала из братьев Туоми и все вместе они покатились с льдистого края сугроба, тузя друг друга и дико хохоча.
Я бросил взгляд на Буббу.
– У каждого из нас свой крест, – сказал я ему.
Нельсон сбросил Игги с сугроба на капот припаркованной машины, от чего включилась сирена сигнализации. Сирена так и взвыла в ночи, а Нельсон сказал: «Ух-ох!», – после чего все трое разразились новым взрывом смеха.
– Понял, о чем я? – сказал Бубба.
Что произошло с моей кредитной карточкой, я узнал только на следующее утро. Автоматический оператор, с которым я связался по возвращении домой, сообщил мне только то, что номер моей кредитки «пропущен». Когда я спросил, что означает в данном случае слово «пропущен», автомат проигнорировал мой вопрос, добавив своим монотонным компьютерным голосом, что для нового выбора требуется нажать кнопку «один».
– Не думаю, что у меня много возможностей выбора, если номер пропущен, – сказал я ему, после чего вспомнил, что разговариваю с компьютером. Потом я подумал, что пьян.
Когда я вернулся в гостиную, Энджи уже спала. Она лежала на спине. Экземпляр «Истории служанки», соскользнув с ее груди, покоился в кольце ее рук. Наклонившись над ней, я отнял у нее книжку, и Энджи, слегка застонав, перевернулась на бок и, ухватив подушку, зарылась в нее подбородком.
В этой позе я обычно и заставал ее каждое утро, входя в гостиную. Она не столько погружалась в сон, сколько зарывалась в него, как в нору, сворачиваясь в тугой комок, так что тело ее занимало не больше четверти пространства постели. Я опять наклонился над ней и отвел от ее носа упавшую прядь волос, на лице ее мелькнула улыбка, и она еще глубже зарылась в подушку.
Когда нам было шестнадцать, мы с ней переспали. Лишь однажды. Для обоих это было впервые. В то время ни она, ни я, возможно, и не подозревали, что в последующие шестнадцать лет это не повторится. Однако это не повторилось. Она, как говорится, жила своей жизнью, я – своей.
Ее жизнь состояла из двенадцати лет брака, неудачного, мучительного брака с Филом Димасси. Моя же – из мимолетной женитьбы на ее сестре Рене и череды случайных, на одну ночь, связей и кратких романов, грубых и настолько предсказуемых, что я первый бы посмеялся над ними, не будь я так ими занят.
Четыре месяца назад мы стали опять оставаться в ее спальне на Хоуэс-стрит, и это было прекрасно, прекрасно до боли, словно единственным смыслом моей жизни было добраться наконец до этой постели и этой женщины, дожить до этого мгновенья. А потом Эвандро Арухо и Джерри Глинн, вломившись в дом Энджи, прирезали там двадцатичетырехлетнего копа и всадили пулю в живот самой Энджи.