Святыня - стр. 16

– Тебя это тревожит?

– Немного. Что-то тут не так.

Энджи откинулась на спинку стула.

– В нашей профессии это зовется «подозрительным обстоятельством».

С пером в руке я склонился над записями:

– Как пишется «обсто» – через «о», да?

– Через «е», как в слове «невежда».

Сняв колпачок с ручки, она улыбнулась мне и добавила несколько слов в собственные записи, настрочив их на полях сверху.

– Проверить Шона Прайса, – произнесла она, водя авторучкой, – и случаи отравления угарным газом в Конкорде в 1995–1996 годах.

– А также гибель этого парня, ее ухажера. Как там его звали?

Она перелистнула страничку.

– Энтони Лизардо.

– Ну да.

Сощурившись, она разглядывала фотографии Дезире:

– Многовато вокруг нее смертей.

– Ага.

Она поднесла к глазам одну из фотографий, и выражение ее лица смягчилось.

– Господи ты боже, красавица какая… Но вообще-то, знаешь, найти утешение в человеке, также пережившем горе, вполне вероятно. – Она подняла на меня глаза. – Ты ведь знаешь?

Я пытливо заглянул в ее глаза, ища в них следы сокрушившего ее не так давно горя, неизбытой боли, а также страха перед чувством, которое вновь может привести к боли. Но все, что я увидел, было еще не погасшее в них понимание и сочувствие, с которыми она разглядывала фотографию Дезире, с похожим выражением глядела она и на отца девушки.

– Да, – сказал я. – Знаю.

– Но кто-то мог и воспользоваться этим. – Она опять обратила взгляд на фотографию.

– Каким образом?

– Если хочешь сблизиться с кем-то, находящимся чуть ли не в столбняке от постигшего его горя, сблизиться с неблаговидной целью, как приступить к делу?

– То есть если задумал цинично использовать этого человека?

– Да.

– Я бы попытался влезть к нему в душу, изобразить соучастие.

– Например, притворившись, будто сам пережил тяжелую потерю, так?

Я кивнул:

– Именно так.

– По-моему, нам определенно требуется раздобыть побольше сведений об этом Шоне Прайсе.

Глаза Энджи блестели разгоравшимся азартом.

– А что про него говорится у Джея?

– Давай посмотрим. Ничего для нас нового. – Она зашелестела страницами, потом внезапно остановилась и с сияющим видом подняла на меня глаза.

– Здорово! – сказала она.

– Что «здорово»?

Она потрясла в воздухе страничкой, ткнула в ворох бумаг на столе:

– Вот это. Все это. Мы опять пустились по следу, Патрик.

– Верно.

До этого момента я не осознавал, насколько соскучился по всем этим вещам – распутывать запутанный клубок, искать, вынюхивать, пока наконец не станет ясным и очевидным то, что раньше казалось совершенно непостижимым и недосягаемым.

Но я почувствовал, что с моего лица сходит счастливая улыбка при воспоминании о том, как эта приверженность профессии, увлеченность раскрытием вещей, которых порой лучше было бы не раскрывать, втянула меня в гибельную трясину, столкнув с моральным уродством психопата Джерри Глинна.