Святыни и древности Турции - стр. 12

Но вернемся, собственно, в храм. «Сердцем» всего храмового комплекса является саркофаг, в котором хранились мощи святителя Николая, со следами событий 1087 года: две его стенки выломаны практически полностью. В 2013 г. автор видел его уже закрытым от посетителей и паломников стеклом; но в том же году уже было возможно осмотреть галерею с саркофагами и росписями, прежде закрытую. Вообще, вокруг церкви некогда располагался огромный комплекс, включавший дворец епископа и здания, назначения которых доселе не выяснены (предположительно монастырь с помещениями для паломников); увы, все это давно в руинах. В целом картина, можно сказать, безотрадная: кругом царит запустение, на престоле прикреплена таблица с просьбой не садиться на него, но турчанки ставят на него своих детей, чтобы сфотографировать их; по алтарю бродят туристки-европейки; снаружи предприимчивые турки распродают мешочки с землей из церкви, а на этих мешочках – изображение Деда Мороза: только в ипостаси Санта-Клауса святитель Николай выгоден новым хозяевам Мир Ликийских: изображение пышнобородого деда в очках и красной «кока-кольной» шубе растиражировано по всему Демре. И только один раз в год, 6 декабря, в день преставления святителя, в разоренный храм приносят антиминс, иконы, св. сосуды и прочее, и греческое духовенство совершает Божественную литургию. Но внешнее – это одно; оно преходяще. Главное, что, как сказано в начале канона св. Николаю, «Отечество свое, Миры Ликийские, не оставль духом, во премирный град Барский преславно телом пренесеся, архиерею Николае. И оттуду множество человеческое своим пришествием возвеселил еси. Тем же тя молим, святителю Николае, моли Христа Бога, да спасет души наша». Духом святитель Николай не оставил родную страну, и целы еще камни храма, внимавшие молитвам великого Угодника Божия.

Пергия дважды упоминается св. Лукой в Деяниях апостольских в связи с первым миссионерским путешествием св. апостола Павла (47–49 гг.). Покинув остров Кипр, апостолы Павел, Варнава (о нем подробнее см.: ч. 4, гл. 2), Марк и их спутники отплыли в регион, называемый Памфилией, на юг современной Турции, столицей коего и была Пергия. Св. апостол и евангелист Лука пишет: «Отплывши из Пафа, Павел и бывшие при нем прибыли в Пергию, в Памфилии; но Иоанн (он же Марк, будущий евангелист. – Е.С.), отделившись от них, возвратился в Иерусалим» (Деян.13: 13).

В отличие от многих античных городов Турции, доныне продолжающих свое существование, Пергия (или, как ее называют турки, Перге, не путать с античным Пергамом, ныне тоже находящемся в Турции, но только на ее Эгейском побережье) сейчас город «мертвый», археологический и туристический объект. В каком-то смысле это даже неплохо, поскольку Пергия избежала участи стать каменоломней для пришлого турецкого населения. Дата основания города теряется во тьме веков: предания относят ее ко времени Троянской войны (ок. 1250 лет до н. э.), археология относит постройку города к хеттской эпохе, то есть еще лет на 300–500 ранее войны за Елену Прекрасную. Тем не менее на скрижали истории город впервые попадает в 333 г. до н. э., когда он сдался Александру Македонскому во время его памфилийской кампании, и великий завоеватель использовал его, как опорный военный пункт, о чем свидетельствует, например, Арриан. В эллинистическую эпоху, последовавшую за смертью Македонского, городом владели Селевкиды, владыки Сирии, затем Атталиды, цари Пергама. В этот исторический период Пергию прославили зодчий Артемидор, который около 250 г. до н. э. выстроил на острове Фера частное святилище с алтарями тех богов, которых почитал заказчик, и математик Аполлоний, придворный и друг пергамского царя Аттала Первого (241–197 гг. до н. э.), создавший учение о конических сечениях и высчитавший площадь эллипса. Древний историк философии Диоген Лаэртский передает один эпизод из жизни киника Диогена со слов некоего «Зоила из Перги» – увы, более об этом персонаже не известно ничего, кроме разве что предположения, что он тоже мог заниматься историей философии: «Увидев однажды женщину, непристойным образом распростершуюся перед статуями богов, и желая избавить ее от суеверия, он (по словам Зоила из Перги) подошел и сказал: “А ты не боишься, женщина, что, быть может, бог находится позади тебя, ибо все полно его присутствием, и ты ведешь себя непристойно по отношению к нему?” Тит Ливий, повествуя о войне римлян, пергамцев и родосцев с сирийским царем Антиохом Третьим в своей бессмертной «Истории Рима от основания города» (война закончилась Апамейским миром 188 г. до н. э.), указывает, что изо всей Памфилии только в Пергии стоял царский гарнизон, и упоминает его судьбу при следующих обстоятельствах: «Той зимой, когда все это происходило в Риме, к стоявшему в Азии на зимней стоянке Гнею Манлию, вначале консулу, затем проконсулу, прибывали посольства со всех сторон, от всех государств и племен, живших по сю сторону Тавра: насколько для римлян победа над царем Антиохом была славней и блистательней победы над галлами, настолько радостнее для союзников была победа над галлами, нежели над Антиохом. Легче было вынести рабство у царя, чем свирепость диких варваров, каждодневный страх, неизвестность, куда же теперь понесет их, грабителей, будто очередной бурей. Поэтому союзники, получившие по изгнании Антиоха свободу, а по усмирении галлов мир, являлись не только с поздравлениями, но и приносили в дар золотые венки – кто какие, смотря по возможностям. Явились также посольства от Антиоха и от самих галлов, чтобы установить условия мирного договора, а также послы от царя Каппадокии Ариарата, просившие прощения за то, что он поддерживал Антиоха вспомогательными войсками, и предлагавшие искупить свою вину деньгами. Ариарату велено было выплатить шестьсот талантов серебра; галлам ответили, что условия договора им будут определены по прибытии царя Эвмена. Посольства других государств были отпущены с благосклонными ответами и ушли еще более довольными, чем пришли. Послам Антиоха было приказано везти в Памфилию деньги и хлеб, как это следовало из договора с Луцием Сципионом; туда, сказал консул, придет и он с войском. В начале весны консул, совершив обряд очищения войска, тронулся в путь и на восьмой день прибыл в Апамею. Там войско стояло три дня, а еще через три дневных перехода от Апамеи оно достигло Памфилии, куда люди царя должны были привезти деньги и хлеб. Полученные от них две тысячи пятьсот талантов серебра затем были перевезены в Апамею, а хлеб разделен в войске. Затем консул повел войско к Перге, городу, где стоял единственный в тех местах царский гарнизон. При приближении римлян навстречу вышел начальник гарнизона и попросил тридцать дней сроку для того, чтобы получить у царя Антиоха указания о сдаче города. Консул согласился, и в условленный день гарнизон покинул город. Из Перги Гней Манлий отправил своего брата Луция Манлия с четырьмя тысячами солдат в Ороанду, чтобы взыскать остаток тех денег, что причитались римлянам по договору, а сам, узнавши о том, что царь Эвмен с десятью легатами прибыл из Рима в Эфес, вернулся с войском в Апамею; послам Антиоха он приказал следовать за ним. Там в соответствии с решением десяти легатов составлен был мирный договор с Антиохом». Интересно, что римляне даже это месячное колебание припомнили пергийцам, и в то время как вовремя сдавшиеся соседние Аспендос, Сида и Силион еще в имперский период продолжали чеканить монеты с надписями, что они друзья и союзники Рима, Пергия была этой привилегии лишена.