Святой Антоний - стр. 10
Бьют точно. Прицельно. Профессионалы. В очках ночного видения. Впрочем, эти нюансы я сообразил позднее, а в тот момент решил, что эту боль мне не пережить. Она разворотит мне грудную клетку, как банку вспарывает консервный нож.
Передышка.
О чём-то тихо переговариваются.
"Мама! Как больно! Как нестерпимо больно!"
Смешок. Потешаются надо мной. Над тем, как я корячусь.
"Полиция? Не может быть… слишком долго меня "пасли". Или они тоже меняет методы?"
Вспомнил о флешке. "Как я её проглочу?" Осторожно потянулся к потайному карману – в лицо влетел ботинок.
Хрустнула кость, будто сдавили пластиковую бутылку. По асфальту полетели кровавые сопли. Я даже удивился: темень вокруг непроглядная, а кровавые брызги замечательно видны. Блестят, будто драгоценные камни.
"Не ёрзай, сука!" – подал голос один из них.
Если были бы силы, я бы рассмеялся. Не ёрзай! И хотел бы поёрзать, да не могу.
"Наше дело простое: ты отдаёшь посылку".
"А если нет?" – спрашиваю.
"Тогда ломаем хребет и забираем посылку". Смешок.
Я захрипел, будто совсем плох. Харкнул мокротой. Лежу, притих. Надеюсь, что отдышусь и рвану на улицу. Там светлее, там мы почти на равных.
Эти двое посмеиваются:
"Давай-давай, похрюкай. Вдыхай носом, выдыхай ртом. Береги здоровье".
Не торопятся.
Я вроде чуть-чуть очухался, приподнялся на карачки. Собрался, напружинился, и только хотел бежать – ближний меня подсечкой свалил. Руки по крови прекрасно скользнули. Плюхнулся носом.
"Ах ты, гнида! Ты ещё рыпаешься!" – вдвоём подхватили меня за руки за ноги, вглубь двора зашвырнули. Упал на капот машины. Звук получился металлический.
Далее помню урывками.
Сигнализация заорала… должна была заорать, но я этого не слышал. Чувствовал спиной вибрацию и… и время будто затормозилось. Стало тепло, приятно. По ногам потекло. Показалось, что я кино смотрю, только ракурс какой-то странный: небо серое, облака, осколок луны грозит острым краем, как сломанное ребро торчит из брюшины. Две физиономии надо мной склонились. Голоса ватные, словно сквозь слой воды.
"Живой?"
"Живучий, как кошка!"
В углу кадра показался нож. Не мой, этих ребят.
Я совсем не испугался, просто сообразил, что доживаю последние свои мгновения.
Обидно стало до слёз. Не потому, что гибну, а что вот так… в подворотне. Как собака.
Вдруг хлопнула рама, и резкий голос:
"Вы что творите, отморозки? Это моя машина!"
Смешок, и ответная реплика: "Сперва захлопни пасть, а потом окно своего грёбанного дома. Тебя это не касается!"
Парочка опять повернулась ко мне.
"Разве я возражаю?"
Говорившего я не видел, его голос доносился сверху, с небес. Складывалось впечатление, что с моими убийцами беседует Бог. В какой-то степени так и оказалось.