Святитель Григорий Богослов - стр. 67

, в которых доказывает невиновность несправедливо обвиняемого семейства и отклоняет от него собравшуюся грозу. «„Что это?“ – скажешь ты, может быть, – пишет он во втором уже письме к Астерию (помощнику Олимпия) и третьем об этом предмете. – Опять к нам пишет Григорий; еще письма, еще просьбы? Какая ненасытность, которой сам я причиной! Нет, чудный муж, не говори этого. Для кого же и пристани, как не для обуреваемых? Для кого и лекарства, как не для больных? Да не будем же и мы лишены их, и тем паче, чем более уверены, что имеем у тебя силу. Я уже не прошу, а требую, потому что милость вызывает на милость. Никовул подвергается насилиям, а это то же, что подвергаюсь я сам, потому что он мое упокоение. Как возможно молчать и не быть докучливым при всем даже любомудрии? Подай руку утесняемым, чтобы и самому того же сподобиться от Бога, в чем, конечно, имеешь нужду как человек»[373].

Но едва была отклонена одна беда благодаря вмешательству св. Григория, как злополучное семейство постигла другая, уже неотразимая. Вскоре после этого не стало главы семейства. Оставшиеся несовершеннолетние еще сироты вместе с матерью подверглись обидам и притеснениям со стороны недобрых соседей[374]. И св. Григорий опять спешит со своим благодетельным предстательством у сильных мира сего: снова пишет новому уже правителю Назианза, Григорию, и его помощнику и просит их защитить притесняемых сирот. «С рук на руки передаю тебе моего Никовула с братьями, не с тем, чтобы подвергся он суду, но чтобы удовлетворение получил на суде. Передаю и матерь их, престарелую вдову, и дом, некогда славный и видный, пока был жив много значивший для нас Никовул, а теперь не имеющий свободы и плакать по причине бедствий, уже постигших и ожидаемых, если не будет благоугодно тебе и твоему правосудию стать вопреки лукавому демону – почтить меня, уважить человечество и положить для себя самого блистательное начало оказываемым нам благодеянием»[375].

Но или просьба знаменитого ходатая не была уважена, или дело было таково, что превышало круг власти правителя, только оно было перенесено в Константинополь, куда отправилась и притесняемая вдова, чтобы лично следить за его ходом, напутствуемая письмом св. Григория к Нектарию, епископу Константинопольскому. Вот что писал в нем знаменитый ходатай: «Что бы сделал ты, если бы сам я лично имел дело? Как очевидно, приложил бы все свое старание избавить меня от обиды, если заключать о сем по предшествовавшему. Ту же милость окажи мне и теперь в лице благонравнейшей моей племянницы, которая при посредстве моем сама припадает к тебе; уважь возраст просительницы, уважь ее нравы и благоговение, чем непохожа она на многих женщин; сверх сего уважь ее женскую неопытность в делах и то, что имеет теперь дело со своими, а более всего уважь мое прошение. Самая большая для нее милость – скорость благодеяния, о котором прошу. Ибо и неправедный, в Евангелии упоминаемый, судия оказал вдове человеколюбие, но оказал после долговременной и неотступной просьбы (Лк. 18:1–7). А вас просит она о скорости, чтобы не томиться ей долго заботами и невыгодами жизни на чужой стороне, хотя всего более и ясно знаю, что твое благочестие и чужую сторону сделает для нее своей»