Свой своему - стр. 5
– Хасиду цадик мессия. Истинный, не ложный!
– Есть капли от слепоты – немного больше знания, чуть меньше веры, – заметил Натан.
– Вера аппетитнее знания. Спуск манит и приятен, подъем тяжел, и не всякий горазд.
– Это и хасид говорит!
– Да понимает наоборот! – усмехнулся Ицхак.
– Сын мой, мы должны верить в мессию, спасителя нашего. Нельзя отнимать надежду. Ведь мысль о спасении от страданий происходит.
– Я смотрю на дело проще, отец.
– Нет простоты! Ты пишешь что-то о хасидах? Отлично! Поезжай в Божин заместо меня и лучше узнаешь предмет. Ревекка с тобой. Ты сочиняй, а сестра не даст соврать! – воскликнул Натан, подмигнув дочери.
– Неравноценная замена! – провозгласила Ревекка.
– Потерпишь, сестричка! – весело парировал Ицхак.
– О, Натан! Слава богу, ты подумал о своей больной ноге и обо мне заодно! – обрадовалась Мерав.
– Ицхак, завтра поговорим о делах, посвящу тебя в детали, готовься в путь.
Натан взглянул в лица детей и жены. Общее довольство. Печально. Старый отходит в сторону. Как когда-то взял на себя хромоту Мерав, нынче Натан принимает грусть ее.
Бунтарь
1
Хаим остановил лошадку у ворот синагоги. Подвода изрядно полегчала против той, что месяц назад отправилась в путь. Разъезжая по городам и местечкам, божинский коробейник торговал вразнос всяким мелким товаром, на какой учуивал спрос. В конце зимы покупатель радует – пасха скоро. Мальчишки принялись мучить старую конягу, а Хаим вошел во двор молельни и тут же попал в объятия множества рук. Любят Хаима за добрый нрав. В каморке у служки мужчины выпили по рюмке водки за встречу и за хороший заработок, и не стали медлить, и живо разошлись, ведь пятница сегодня, и надо в баню поспеть.
В канун субботы баня еврею – что небо птице, что река рыбе. Тело обновляется, душа воспаряет, пенная вода уносит тревоги дней. Люди сидят и лежат на лавках, нагие и неприкрашенные, и все равны меж собой, ибо оставлена в сенях одежда, неравенства бесспорная причина. Вернется человек домой из бани, и новый восторг ожидает его. Субботний стол накрыт белой скатертью, хала выглядывает из-под вышитой салфетки, волшебный запах скорой трапезы доносится из кухни.
В жарком мыльном царстве, справа от Хаима, меламед Яир яростно дерет мочалкой нескладное свое тело. А на соседней лавке хлещет себя березовым веником Пинхас, божинский портной. Меламед и портной друзья Хаиму, но не меж собой. Яир человек вспыльчивый, частенько бьет школяров – учить трудно, а сечь легко. Раз выпорол сына Пинхаса, чтоб не городил вздор, будто за убиение брата бог наказал Каина изгнанием из рая. А еще было, Яир заказал Пинхасу пошить кафтан и дал материи с избытком, а остатка не получил. Когда же пригляделся меламед к новым штанам портновского сына, узнал знакомое сукно. Потому Хаим думает, что не за Каина терпели ягодицы отрока.