Свой своему - стр. 2
– Горюешь? Богу виднее… – утешил гостя цадик раби Айзик.
– Женщины затопили дом слезами, – вздохнул Авигдор.
– Глубина скорби сообразна с добродетелью умершего.
– Да, раби. Он много знал и молился много.
– Мог бы моим хасидом стать…
– Пожалуй…
– Бедная твоя Маргалит. Такого мужа потерять!
– Она слишком мало видалась с ним.
– Она не могла не гордиться им.
– Гордиться? Женщины хотят любви…
– Бог ограничил женскую природу. Любовь к учености – это любовь!
– Мы с Дворой желали для Маргалит лучшей судьбы.
– Верю. Время поможет. Она молода. Найду ей пару. Не перевелись еще ученые.
– Рано говорить об этом, раби.
– Говорить рано, а помнить нужно.
– Маргалит хваткая. Мне и прежде помогала, а теперь с головой в дела окунется.
– Отнимая, милостивый бог оставляет утешение. Младшая твоя жемчужина подросла?
– Пнина? Девица на выданье.
– И для нее найдется жених.
– Не будем о женихах, раби.
– Понимаю. О сыновьях скажи.
– Дов под твоим крылом.
– Образцовый хасид. Достоин отца.
– У Дова и к коммерции душа лежит. Спокоен за него. Берл, младший, из головы нейдет.
– Почему твой Берл не со мной?
– Ты ведь знаешь, раби, он за Меира ухватился.
– Знаю. Да разве Меир – это цадик? Шарлатан он!
– Богу виднее, раби. Сам так говоришь.
– Мне донесли, будто Берл в некрасивом деле запутался. Верно это, Авигдор?
– Верно. Придет беда – отворяй ворота.
3
Авигдор вернулся от раби Айзика. Он не торопился объявлять Дворе о славных делах Берла. “Два горя враз – чересчур для материнского сердца!” – думал, – “помедлю, елико возможно”.
– Горюешь? Богу виднее… – повторил Авигдор слышанные слова.
– Тяжелы мужчине женские слезы? Мы все трое плачем… – всхлипнула Двора.
– Лишь втайне плачущий печалится истинно.
– Ты не далек от правды. О чужом печаль слаба. Не наш он был.
– Отнимая, милостивый бог оставляет утешение. Маргалит молода. Утешься и ты, моя пчелка.
– А ты не забыл, милый, как нашу старшую хотел назвать Пниной?
– Не забыл. Сказал раби Айзику, а тот просил назвать девочку Маргалит, это имя, мол, тяготеет к земле обетованной.
– Ты уступил.
– Он уверил, что вскоре родится вторая дочь, и имя ей будет Пнина.
– Так и вышло.
– Я помню, раби добавил тогда: “Поступи по моему слову, Авигдор, и будут у тебя две жемчужины дома!”
– Поблекла наша старшая жемчужина… – вздохнула Двора.
– Грешен мой язык, но не такой муж нужен был нашей Маргалит.
– Он не умел любить, лишь книги знал.
– Чрезмерная печаль – знак праздности. Поручу-ка я ей серьезное дело. Жду гостей из Берлина. Негоцианты и просвещенцы немецкие. Передам их на попечение Маргалит.
– Авигдор, пришла нам пора о Пнине позаботиться.