СВОй - стр. 7

– Вы бы, матушка, лучше проследили за кухаркой, нежели тратиться на пустяки. Я давеча из супа выудил куриное пёрышко, жаркое было пережарено, а в бланманже попадались какие-то крупинки. Так что даже дети отказались кушать. Виданное ли это дело!..

Все эти образы промелькнули передо мной, покуда я разглядывал соцветие, на которое указала мне сестрица. Это егоза тронула пальчиком меня, подёргала за рукав без церемоний, и потянув носом в сторону кухни, предложила нарвать «вот этого» и отнести кухарке, дабы приготовила.

– А что это такое? – воскликнул я.

– Вас в университетах не обучали ботанике? – тоном классной наставницы поинтересовалась девушка.

– Учили, да я нетвёрд… – смутился я. – И не узнал сей травы.

– Знакомьтесь, это сныть! Пирог из неё с луком и яйцом вы хвалили давеча за обедом, и я подумала…

– Из …этого?! Как же можно изводить такую красоту на пироги! – воскликнул я и наклонился разглядеть растение ближе.

Соцветие сныти было похоже на снежинку, – причудливую, многогранную снежинку, что посмела не растаять, воспротивилась июльскому зною.

– Да вы присмотритесь, какова! Глаз не отвесть!

– У нас её много, не понимаю, как вы не замечали. – недоумённо возразила девушка.

– Как же её теперь-то… в пирог… непостижимо.

– Так листья же! И Серафим Саровский ел… – напомнила девушка.

– Саровский? Серафим? Старец!?! – переспросил я, изумляясь осведомлённости не легкомысленной, но лёгкой в мыслях особы, на что она кивнула молча.

– Ну, коли когда нечего больше… – резонно заметил я и вздохнул. – Оставьте их для меня, пожалуй. Пусть будут!

Сестрёнка повела плечом неопределённо и рассеяно, но впрочем, я знал, что мог вполне довериться ей, как с младенчества поверяли друг другу любые малости и большие надежды.

– Послушайте… – вдруг начала она тихим, минуя обыкновение, голосом.

Оборотившись к девушке, я наконец обратил внимание, что она чем-то обеспокоена.

– Вы обиделись? – встревожился я.

– Нет, мне просто нужно вам сказать…

– И что же? Чего вы мнётесь?!

– Меня замуж… отдают…

– И когда?

– На Покров.

– А вам не хочется?

– Хочется… – смутилась девушка, и кинулась мне на грудь.

Дождавшись последних, проступивших на щеках слёз, я промокнул их платком, слегка отстранил от себя сестру и принялся разглядывать. Она была необыкновенно хороша, как тот цветок. И подумалось мне, что промелькнувшие перед тем видения, вовсе не об увядании, но об жизни, которая всегда найдёт способ себя и украсить, и уязвить.

Когда я появился на свет, я не понимал, зачем и почему люди плачут, это немного погодя взялась растолковать мне сама жизнь, но причину радости доискиваться не приходилось, ибо она казалась мне буквально везде и во всём, во всех.