Свои и чужие - стр. 30

Глеб подошёл ко мне, взял за руку. Он сильно изменился, или просто давно его не видела.

– Знаешь, я уже научился хорошо различать цвета, – в его голосе какие-то новые, тёплые нотки. – Теперь точно знаю: тебе больше идёт синий цвет, ведь в твоих глазах – синева земного неба,

Еле сдерживаю слёзы, и ничего не могу ему ответить. Только уже улыбаюсь.

– Вот явился, не запылился, – он улыбается в ответ, как его учила. – Вернулся домой, чтобы просить руки у лучшей девушки на Земле. Хотя не понимаю точного смысла этой фразы, – в тёмно-зелёных глазах проскакивает весёлая искорка. – А всё остальное, кроме одной руки, – ни на фиг не нужно, что ли?

Я пошел за Агатой в пещеру, потому что пошел бы за ней куда угодно. Теперь дышал ей в затылок в прямом смысле слова: в проходе было узко, а черные некогда косички сменил бунтарский ежик. Когда смотрел на него слишком долго, то спотыкался. И просто кожей чувствовал Агатино осуждение: в ее глазах мне следовало быть ловким – старшему товарищу и лучшему другу детства.

Извини, Агата, я больше не собирался притворяться. Сильным, мудрым – да никаким. В пещеру пошел от отчаяния, а еще оттого, что до сих пор влюблен, наверное. Хотя она, дурочка, со своим авантюрным максимализмом едва ли когда-то это поймет и оценит.

– Осторожно, – шепчет мне Агата, не оборачиваюсь, но я все равно слышу. Слух у меня, как у кошки. – Здесь бывает камнепад, будь деликатнее в движениях.

Все мы знаем, к чему приводит деликатность. Меня вот привела плестись за спиной у Агаты, недоумевая, как я вообще на такое решился. Она же просто объявилась из ниоткуда, а дальше пошло, как во сне. Случайный звонок, сумбурное объяснение, и вот мы уже на невнятной географической точке, не предупредив никого, давим ботинками пыль. «Покажу тебе что-то дорогое» – так она сказала, Агата. И я сорвался: поезд, автобус, короткая трель дверного звонка. И ежик вместо косичек, здравствуй, подруга детства.

Так много наговорил ей в мечтах перед сном, что тогда, в реальной и долгожданной встрече поиссяк. Обнялись, прошел на кухню, ощущая себя неловким в квартирке с ремонтом в стиле хай-тек. Вежливо отказался от борща. Борщ и Агата – вещи несовместимые, наверняка, готовила не она.

– Одна живешь? – вопрос, задуманный непринужденным.

На что Агата поджимает губы и спрашивает, удобно ли мне будет ночевать на матрасе в зале. Потом говорит о пещере, об удивительной находке. Киваю, кажется, невпопад, время к вечеру и спешу укрыться в зале. Матрас жесток и неудобен, удивляюсь сам себе: Агата, пещера – я же хотел пригласить Катю в кино? Она давно проявляет ко мне интерес, и борщи готовит сама, хотя так ли это важно.