Свои чужие - стр. 33
Повернув вправо, меньше всего ожидаю, что увижу Кирилла. Он стоит в спальне ко мне спиной и меняет белоснежную футболку на чёрную. Горло окольцовывает спазм, меня начинает мутить, потому что на его широкой спине «красуются» уродливые рубцы насыщенно-бордового оттенка. У него и раньше были шрамы, я точно помню. Трогала их в те моменты, когда он лежал на мне сверху и долго любил. Но они были светлыми, небольшими и зажившими. А эти… выглядят устрашающе! Так, будто какой-то голодный хищник впился в кожу Самсонова и терзал его зубами.
Он резко оборачивается, почувствовав моё присутствие. Я вздрагиваю и пячусь назад.
— Потерялась? — спрашивает Кирилл, склонив голову набок.
— Я… кухню ищу. Не подскажешь? Нужно найти салфетки.
Кирилл кивает и выходит из спальни, чтобы показать мне дорогу на кухню. Едва не задевает плечом. Я вовремя отшатываюсь и направляюсь за ним. Взять салфетки и уйти. И всё? А как же сестра? Сейчас прекрасный момент!
Мы с Самсоновым в этом пустом доме вдвоём. Пока вдвоём. Можно вкратце обрисовать ситуацию и попросить о помощи. Только поймёт ли он? Или осудит, как остальные? Как Серёжа, директор детдома или женщина из опеки?
Кирилл знает обо мне очень много. Помнит, как сложно я вливалась в этот мир без мамы. Делала ошибки, спотыкалась и падала. Порой на самое дно. Самсонов может сказать, что с ребёнком, пусть и таким взрослым, как Майя, я не справлюсь. Сама с трудом выживаю. И будет чертовски прав.
— У твоей мамы интересная планировка, — подаю голос. — Заблудиться можно.
Непроизвольно скольжу глазами по его фигуре. Чёрная футболка облепила крепкие, жилистые руки с выступающими венами, широкую грудь и рельефный живот. И скрыла отметины на коже. Никак не могу отойти от его шрамов! Потому что никогда в своей жизни подобного не видела.
Я будущий врач, меня ничего в этом мире пугать не должно. Но пугает. Возможно, потому что это случилось с ним. С моим первым мужчиной. Я искреннее любила Кирилла и сгорала в его сильных объятиях заживо. И пусть он хоть трижды мудак, потому что бросил меня, не получается оставаться равнодушной и кровожадно потирать при этом руки.
Хочется подойти к Кириллу поближе, поднять футболку и внимательно всё рассмотреть. Превозмогая тошноту и отвращение. В голове не укладывается, откуда у него взялись такие жуткие шрамы! Дикие, нечеловеческие.
Кирилл притормаживает, и я едва не врезаюсь ему в спину. Резко отшатываюсь, чтобы не прикоснуться. Вдруг ему всё ещё больно?
Кухня. Да, точно, передо мной кухня. Мы пришли. Я же сама попросила проводить.