Сводные. Мой дерзкий май - стр. 65
Впервые так жалко, что самому захотелось реветь... Честно. Сначала подумал, что с ума сошел. Придурок. Так паршиво стало, как собаке драной в подворотне. Так больно закололо в районе сердца. И не вздохнуть, не крикнуть. Мрак.
За что? За что? Черт побери…
Вдруг, я понял, что переборщил с подколками, перегнул, не заметил.
Обещал, что не буду ее трогать. Обещал самому себе, но не сдержал обещание. Сначала зацепился за одно, потом за второе. И полетело, и понеслось. Хотел словами зацепить, довести до слез, выместить на нее свою ненависть и ревность заглушить. Да посильнее и пообиднее. Чтобы ни мне одному было так обидно и дерьмово на душе.
Твою мышь дохлую. Ненавижу ее и себя за эту слабость. Пошла она к черту. Пошла она к черту! Пошла она…
Пнул дорогу дорогим кроссовком и посмотрел ей вслед. Ее фигура удалялась все дальше.
Я развернулся и пошел в противоположную сторону от дома. Появляться там мне пока не хотелось.
Весь вечер я гулял на набережной и смотрел на голодных уток и чаек. Думал о футболе, размышлял о своем поведении и так называемой сестре. А ещё вспоминал маму. Зачем-то вспоминал, как будто хотел резануть побольнее и наверное ещё с надеждой, что она скоро вернётся и заберёт меня к себе.
Потом успокоился и пошел домой.
25. Глава 25
Каролина
Всё изменилось. И я с радостью признала, что Витя прав. Сегодня меня практически не обзывали, меньше обычного смеялись, меньше обращали внимания и вообще цеплялись ко мне. Давида как будто подменили. Я ненароком подумала, что он заболел.
Вчера он пришел очень поздно домой, отчего получил строгий выговор от дяди Гриши. После чего мне понадобилось спуститься на кухню, и мы случайно столкнулись прямо на лестнице. Я не смогла посмотреть в его глаза. Ждала, что сейчас вот-вот что-то он мне скажет ругательное и словом своим жёстким грубым сделает физически больно. Но! Ничего не произошло. Он лишь замер. Постоял несколько секунд в молчании, потом отбросил челку на бок (это я видела боковым зрением) и прошел мимо меня наверх в свою комнату. И тогда я подумала, что у него наверняка поднялась температура.
Но сегодня он пришел в школу как обычно. А значит, он здоров. Но что же всё-таки произошло?
Только потом, подумав обо всем хорошенечко и по порядку я поняла: — он не хочет снова поднимать бунт в классе. Ведь сегодня никто уже ему ничего не говорил про меня, и никто его не обзывал, никто не говорил, что он такой сякой негодяй. Напротив все снова смеялись над его шутками, снова он ходил главным по классу как важный петух. А о том, что мы брат и сестра никто больше не вспоминал. Все были веселы и у всех было приподнято настроение, как будто вчера ничего особенного не произошло.