Свод - стр. 47
– Нет! – выкрикнул Мартыньш, но отец сделал ему резкий знак не шуметь.
Они одновременно повернули головы к нарам, на которых неподвижно лежал человек, найденный позавчера на берегу.
– Нет, – гораздо тише сказал младший Озолиньш, – мы не играем в кораблики, мы их строим!
– То-то стоящая забава для парней, которым по тринадцать лет от роду.
– Ты не понимаешь, отец, – Мартыньш беззвучно пожевал губами, не решаясь раскрыть их с Томасом тайну. – Мы поедем в Ригу учиться строить корабли.
Лицо старика Озолиньша потемнело. Ответил он не сразу:
– Думаю, старый Апсе станет лепить горшки еще и ночью для того, чтобы заработать на отправку Томаса в Ригу. А вот что ты прикажешь делать мне? Тоже выходить в море по ночам? Да и какой из тебя строитель кораблей, если ты даже свое имя написать не можешь? Из таких вот мастеров и появляются те, кого потом всюду гонят в шею.
Из-за глупостей неучей в любом деле случается беда. Один плохо лепит те же горшки, и они разваливаются, едва только дно упрется в камешек. Другой, недоучившись, расшибает в щепки целый корабль, и гибнут люди. Вот, – отец ткнул коротким толстым пальцем в сторону нар, – один вот-вот испустит дух у нас, другой лежит у Апсе, а где остальные? Слизало море. А из-за чего? А из-за того, что море шутить не любит и не прощает недоучкам их ошибок. Из-за их нерадивости в учении мало того, что страдают они сами, так еще попадают в беду невинные люди!
– А я все равно буду строить корабли, – уставившись в пол, упрямо пробормотал непокорный сын.
Оскарс тяжело выдохнул:
– Я ведь не против того, сынок, да только если к науке строить корабли ты будешь относиться так же, как к нехитрой науке плести сети, то я боюсь даже представить, что из этого всего получится.
Мартыньш бросил на отца такой пронзительный взгляд, что у старого Озолиньша по спине пробежали мурашки.
– Ты сказал, что не против, отец?
– Я не против. Думаю, и братья помогут, главное, чтобы ты отнесся к этому с должной ответственностью. Наняться на верфи непросто, а работать там еще сложнее. Однако если это дело тебе по душе, то что ж, и это достойный труд, хоть и нелегкий. Держать топор намного труднее, чем иглицу16.
У младшего Озолиньша потемнело в глазах от счастья и облегчения. Он поднялся:
– Отец, а можно я сейчас сбегаю к Томасу, расскажу ему о том, что ты меня отпускаешь?
– Беги, – добродушно улыбнувшись, ответил родитель, – все равно ведь не усидишь сейчас на месте. Только вот тебе попутное задание: узнай там у старика Мариса, не очнулся ли их человек? Этот-то плох, долго еще будет лежать.