Свободная. Там, где нет опасности, нет приключений - стр. 26

Я кричу: «Монголия, тебе меня не взять!»

Я смогла спасти свой рюкзак и тележку. Все произошло так быстро. Промокшая и измазанная серой глиной, я нахожу свою палатку, наполовину погребенную в земле.

От нее мало что осталось – грязная мокрая тряпка. Куски града размером с мяч для пинг-понга уничтожили ее, у палатки просто не было шансов. Она отважно держалась. Я откапываю ее, чтобы посмотреть, что можно спасти, но спасать-то толком и нечего.

Я достаю свою видеокамеру, чтобы запечатлеть этот момент безысходности: девять часов вечера, у меня нет крыши над головой, я не знаю, где буду спать, мне холодно, и адреналин уже покинул мои вены.

Я решаю делать то, что умею: идти, чтобы согреться и, возможно, найти скалу, которая сможет защитить меня от ветра. Сейчас мне просто нужно пережить эту ночь, все остальное я решу завтра.

Я делаю первый шаг. Команды здесь нет, моей палатки тоже, я промокла, а вскоре ночное покрывало накроет темнотой все вокруг. С концентрацией кота, который сидит перед мышиной норой, я тороплюсь найти любой намек в рельефе, как неожиданно появляется кочевник на лошади. Впервые я рада видеть кочевника после девяти часов вечера! Он жестом указывает следовать за ним, в ответ я просто киваю. Мы движемся вперед – он на лошади, я толкаю тележку. Мы приближаемся к реке. Он показывает на свои юрты, которые стоят на другом берегу. Я понимаю, что в сегодняшнем списке дел я упустила одну очень важную вещь – поплавать! Я улыбаюсь. Подумать только, два часа назад я думала, что этот день уже закончился!

Река переполнена и продолжает разбухать прямо на наших глазах. Я передаю рюкзак на спину всадника, которому это совсем не нравится, но тем не менее он делает первую переправу и выносит мою поклажу на другой берег. Вода настолько высока, что его лошади приходится плыть. Он возвращается за тележкой, потом за мной.

Но последняя переправа верхом на лошади слишком опасна: уровень воды продолжает расти, а течение становится все сильнее. Кочевник отказывается брать на себя такую ответственность, и я его прекрасно понимаю. Мне остается только плыть самой. И чем быстрее, тем лучше. Я ухожу на триста метров вверх по течению. Думаю, этого достаточно. Я рассчитываю свою примерную траекторию: принимая во внимание силу потока, я должна выплыть прямо перед юртами. Я уже почти собираюсь лезть в воду, когда слышу свист с другого берега. Улыбающийся молодой человек на лошади устремляется в воду. Животное плывет с трудом, раздув от напряжения ноздри. Все еще улыбаясь, всадник оказался на моем берегу и готовит свою лошадь к обратному путешествию. Не говоря ни слова, я направляюсь к нему, он хватает меня за руку и с невероятной силой забрасывает на спину лошади. Он приказывает мне держаться за его талию, поскольку я сижу на крупе лошади. И как же это несчастное животное будет сражаться с потоком с двумя всадниками на спине? Мы переправляемся на другой берег, нам навстречу выбегают возбужденные зрелищем дети, собаки приветствуют нас лаем, а глава семьи улыбается. Я сердечно благодарю всех, включая лошадь. Небольшая группа людей устремляется в юрту, а я тащу свои вещи. Улыбаясь, говорю себе, что хотя бы сумела избежать ледяной ванной. Грязь забралась и в юрту. Весь пол покрыт толстым слоем грязи, а по нему ползает женщина с длинными черными волосами с ведром и лоскутом ткани в руках. Она очень худая и слабая, волосы прилипают к мокрому от пота лицу. Ей никто не помогает. Я останавливаюсь, чтобы поприветствовать ее и подать ей руку, но младшие девочки решительно останавливают меня. Все они – и мужчины, и дети – позволяют ей одной ломать спину в течение часа, пока она убирает пол юрты.