Свободная ладья - стр. 52
Тем временем разговор от винодельческой темы плавно перетёк к семейной. Дёмина расспрашивали сочувственно, как родственника, приехавшего наконец к своим после долгой разлуки. Сын?.. Взрослый уже. Резкий парень. Когда страна разваливалась и все командные должности в ставшей независимой Молдове были заняты местными, Дёмин предложил паковать чемоданы, чтобы ехать в Рязань, но сын, в те дни он ещё был студентом, сказал как отрубил: «Никуда не поеду. Я здесь родился, здесь моя родина». Жена?.. Тоже против переезда, хотя и её корни в России. Там, в Кишинёве, она начальница смены на швейной фабрике, работу терять не хочет. Даже на курсы языковые пошла. Зачем?..
– Вот и я её с-спрашиваю: з-зачем? – окинул Дёмин всех возмущённо-вопрошающим взглядом. – Там ведь, в Кишинёве, русский знают все. Почти тридцать лет обходилась она без молдавского, а сейчас вдруг приспичило. Говорит, в троллейбусе стало интереснее ездить: если кто рядом заговорит на молдавском, ей всё понятно. Женское любопытство!.. И сын за ней потянулся…
– А ты? – спросил Потапов. – Тебе ведь язык нужнее. Или ты с командировками завязал?
– Я сейчас не в газете, а в фонде ветеранов – на должности. Но вопрос в другом: зачем я должен учить их язык, когда они нам всем обязаны? Мы же, приехавшие, им там всю промышленность подняли! Можно сказать, на ноги их поставили!
– Извини, Дёмин, ты тут не прав! – всё-таки не удержался от возражения Потапов, и это была его вторая ошибка.
Ему вспомнилась картинка его ранней юности: бредущие по кишинёвским улицам деревенские, повязанные платками, молдаванки в кожушках и домотканых длиннополых юбках, с полосатыми двойными мешками, перекинутыми через плечо. Они топтались у магазинов, недоумённо пытаясь прочесть непонятные для них вывески на русском – перевод на молдавский появился много позже, когда загнанная в подполье неприязнь к навязываемой русской речи стала вырываться наружу. Вспомнилась затаённая обидчивость приятелей-молдаван, учившихся на филфаке, их осторожные разговоры о том, что надо бы в Кишинёве, где уже стоит в центральном парке бронзовый Пушкин, поставить памятник и молдавскому поэту Эминеску, и как их за это чуть было не выгнали из университета, обвинив в «махровом национализме», хотя ещё сколько-то лет спустя в том же парке всё-таки появилась аллея памятников всем молдавским классикам… Но заноза-то осталась!..
– Будь реалистом, Дёмин! Ты должен знать, что многим из тех, кто, с твоей точки зрения, должен быть благодарен за то, что приехавшие «поставили их на ноги», кажется совершенно обратное: будто их поставили на колени!